Пандус – наклонная плоскость для спуска и подъема транспорта. Во многих домах...
Папа, я тебя забыла познакомить с моей приятельницей, Инной Александровной. Она юрист, работает в юридической консультации. Кстати, может дать ряд полезных советов… без очереди и бесплатно…
- Нет, буду брать гонорар вашим чудесным воздухом! - Коротышка в сарафанчике улыбалась и глубоко вздыхала, глаза прикрыв, изображая необыкновенное удовольствие. - Воздух у вас совершенно божественный!
Павел Евграфович безо всякой задней мысли, просто так, из любви отмечать смешное подумал: воздух воздухом, а торта третий кусок ломает. Да, конечно. Воздух что надо. Очень рады. Юридическая наука шагнула вперед, а он, между тем, стоял у ее истоков, участвовал в судебном процессе пятьдесят лет назад. Хотел было начать рассказывать о процессе над Мигулиным, очень драматичном и бурном, для молодежи поучительно, но почувствовал после первой же фразы: «Осенью девятнадцатого года, когда Мамонтов прорвал наш фронт на юге…» - что особого интереса ни у кого нет, Валентина ушла, Вера и Николай Эрастович стали о чемто шептаться, а воротившийся было Руслан смотрел пустым взором, и умолк внезапно. Ни к чему все это. Метать бисер. Обойдутся без рассказа о Мигулине. А ведь интереснейшая фигура! Дураки, ейбогу, что не хотят о нем ничего знать. И он опять задумался о письме, об Асе и представил себе, с каким страстным вниманием - даже увидел мысленно, с каким лицом, - стала бы его слушать Галя.
Коротышка в сарафанчике чтото объясняла Вере про дом Аграфены Лукиничны. И как не надоест? Слушать скука. Павел Евграфович опять наладился встать и пойти, но Руслан остановил его и даже рукой нажал на плечо, заставляя сесть.
- Ты послушай, послушай, тебе полезно. - И, обращаясь к юристке: - Понимаете, на что напирают? На то, что восемь лет снимали у Аграфены, ремонтировали… А те раньше всех подали заявление…
- Но и у вас свои плюсы. Вопервых, вы самые старые жители кооператива… Вовторых, разрослась семья…
Теперь все говорили разом. Юристка, важно хмуря чело, чеканила очень громко и авторитетно. Голос у нее обнаружился - как рожок. Павел Евграфович заметил, что нынче в старости - глупость, конечно! - стал бояться людей с громкими голосами. Сначала хотел было вступить в разговор и объяснить юристке суть. Почему он против затеи с домом? Потому что Полина Карловна - друг Гали и Галя сюда их всех заманила восемь лет назад. Была б жива Галя, о таком споре и помыслить нельзя. Но дети считают: раз мамы нет, значит, можно. Да и Полине недалеко до мамы. Обо всем этом говорено было до крика.
Поэтому ну их к богу в рай.
- Я сказал, ни с кем разговаривать не стану! - Павел Евграфович, угрюмо супясь, стал выползать изза стола, опираясь о палку и клоня туловище вперед.
- Да ради бога, папа! Как хочешь… Обойдемся…
Вдогонку был голос Николая Эрастовича:
- Кстати, насчет царя Ивана Васильевича… Вот вы, Руслан Палыч, на царя кидаетесь, а сами что ж? Тоже стремитесь расширять территорию и не считаете зазорным…
Шум, смех, звон посуды - никто не заметил ухода Павла Евграфовича, вечное с утра до ночи чаепитие продолжалось. Гнусливая дробь Эрастовича, голосок Веры и буханье Русланова баса остались за спиной. И чуть только Павел Евграфович спустился с крыльца на землю - крыльцо высокое, для Павла Евграфовича это всегда задача, - тут же стал думать о письме Аси. Перечитывать его решил позже, после похода в санаторий. Когда сделает дело. После обеда. Пройти надо было немалый путь, километра полтора по асфальтовой дороге через весь поселок; можно идти и речкой, там дольше, зато есть скамейки и возможны краткие остановки с отдыхом. День затевался такой же, как предыдущие, жара несусветная. Черный пес Арапка, обычно сопровождавший Павла Евграфовича в путешествии, сегодня идти отказался: разморенный жарой, лежал в тени веранды и не двигался, хотя услышал знакомое звяканье.
- Не пойдешь? - спросил Павел Евграфович. Пес едва шевельнул хвостом, но даже морды, опущенной на лапы, не поднял. Тысячи молодых с музыкой, с шарами, в купальниках валили навстречу с троллейбусного круга на пляжи. Никого и ничего не замечал Павел Евграфович, думал о письме, и чтото вдруг недодуманное, недочитанное до конца неприятно стало свербить. Чепуха какаято. Чушь ничтожная, фразочка: «Не понимаю, почему написал именно ты». Отчего же не понимает? Глупо не понимать. Да и все письмо какоето, прости господи, немного, что ли, старушечье, глуповатое.
Дни мои все более переливаются в память. И жизнь превращается в нечто странное, двойное: есть одна, всамделишняя, и другая, призрачная, изделие памяти, и они существуют рядом. Как в испорченном телевизоре двойное изображение. И вот задумываюсь: что же есть память? Благо или мука? Для чего нам дана? После смерти Гали казалось, что нет лютее страдания, чем страдание памяти, хотел уйти вслед за ней или превратиться в животное, лишь бы не вспоминать, хотел уехать в другой город, к какомунибудь товарищу, такому же старику, как я, чтобы не мешать детям в их жизни и чтобы они не терзали меня вечным напоминанием, но товарищей не осталось, ехать не к кому и некуда, и я решил, что память назначена нам как негасимый, опаляющий нас самосуд или, лучше сказать, самоказнь, но через какоето время, может, года через четыре или лет через пять я почувствовал, что в страданиях памяти есть отрада, Галя оставалась со мной, ее неисчезновение продолжало приносить боль, но я радовался этой боли. Тогда подумал, память - это отплата за самое дорогое, что отнимают у человека. Памятью природа расквитывается с нами за смерть. Тут и есть наше бедное бессмертие. Я не знал, была ли жива Ася, моя соученица по пригодинской школе, подруга по Южному фронту, ее не было ни вблизи, ни вдали, нигде, ее засыпало и похоронило время, как рудокопа хоронит обвал в шахте, и теперь как мне спасать ее? Она еще жива, еще дышит спустя пятьдесят пять лет гдето под горючими сланцами, под глыбами матерой руды, в непроглядных, без воздуха катакомбах…
Она еще дышит. Но мне кажется, умерла. Первое, что вижу, вбежав в дом: неподвижная белизна на полу, груда чегото белого, круглого. Ранний рассвет, сумеречная тьма, и я не могу понять, что на полу голый человек. Совершенно нагая женщина. Не сразу вижу что это снеговое, застывшее странным горбом, вовсе не белое; оно грязное, в кровоподтеках, ссадинах. Но в темноте ничего, кроме белизны, и, когда притрагиваюсь рукой, холод. Подымаю женщину, кричу, зову, не откликается, несу ее на руках и пока еще не догадываюсь, кого несу. Потому что лицо запрокинуто, мертвое лицо. От тела женщины - запах сивухи. В какуюто секунду показалось, что смертельно пьяна. И очень тяжелая. Но потом вдруг - еще держу на руках, не знаю, куда нести и зачем, - страшная догадка, и понимаю внезапно, кто у меня на руках. Все, все понимаю мгновенно, весь ужас того, что произошло ночью и что теперь, спустя пятьдесят пять лет, кажется гораздо большим ужасом, чем казалось тогда. Были дни омертвения чувств. Слишком много смертей, насилий, сокрушающего напряжения, изо дня в день. Понимаю умом, что ужас, но понимание не леденит кровь, не подгибает колени, какието трезвые мысли в голове: «Достать спирт. Сначала согреть, если жива. Убили ребенка». И при этом удивление, тоже умственное: впервые в жизни держу на руках нагую женщину. И кого? Страшная мысль, еще страшнее первой, но ведь все перевернуто и искажено - мне восемнадцать лет, а я уже столько видел и столько познал. Ничего не видел, ничего не познал. Все это бредовое, секундное подавлено умственным ужасом, и вот колени мои действительно подгибаются от непомерной тяжести, и поверх всего злобное, ослепляющее: «Стрелять их всех, как волков!»
Тут вбегают люди, мигулинские штабные, сам Мигулин в рыжей бурке, хрипящий от бега, расталкивает какихто забежавших вперед. И Шура с ними. Мигулин выхватывает у меня из рук мою ношу, вырывает грубо, властно, бурку на пол, заворачивает в нее. Тогда впервые догадываюсь - по его лицу, по свирепым движениям… Бедный Володя! Но Володи нет. Той же ночью.
Зажгли свет. Навсегда запомнил, как возвращается жизнь: не глазами, не стоном, а икотой…
Это февраль девятнадцатого, станица Михайлинская. Северный Дон. Мигулин двумя кавдивизиями гонит красновцев на юг. Фронт в двухстах верстах южнее. А в Михайлинскую Мигулин прискакал с четырьмя сотнями, прознав о банде Филиппова. Опоздал на несколько часов. И мы бы с Шурой, не заночуй мы в Соленом, лежали бы теперь на снегу в темной крови. Володя и восемнадцать ревкомовцев, среди них четверо латышей из 4го латышского полка и трое питерских рабочих, остальные местные, лежат на дворе друг на дружке, внакидку, уже застыли, рукиноги вразброс. Все босые. Заиндевели мертвые лица, заиндевели голые, залубеневшие ноги и темна кровь пятнами на снегу. Тошнотный на морозе запах крови. Налет был в полночь. Зарублены все, кто находился в ревкоме. А там как раз сидели допоздна, спорили яростно - нас с Шурой хоть и не было, но знаем, споры шли всю неделю, - как быть с заложниками. Под замком сидели человек семьдесят. Филиппов освободил всех. Ревкомовцам скрутили руки, вытащили во двор и - по всем правилам казачьей рубки…
Женщина рассказывает: длилось минут десять, было слышно, вой стоял нечеловеческий. И старого казака Мокеича, семьдесят восемь лет, зарубили ни за что, спехом, просто за то, что сидел в ревкомовской избе, дремал. И мальчонку тринадцати лет, сына одного питерского, тот его повсюду таскал с собой. Так и лежит, вижу, рядом с отцом, обхватил отцову босую ногу. Сапоги содраны со всех. Вот Володя - зажимает рукой перерубленое горло. Рот открыт и перекошен уродливо, отчего Володя на себя не похож, но в глазах застыло его, Володино, отчаянное, заледеневшее навсегда изумление… «Как же можно невинных людей без суда, без следствия казнить?» Говорят, «рубачами» - теми, кто рубил ревкомовцев - вызвались быть заложники, кого Филиппов освободил. Не знали они, как Володя насмерть за них стоял, какой бой принял, как Шигонцев, Бычин и другие ревкомовцы его потрошили и клеймили, называли меньшевиком, «трухлявым интеллигентом», а Шигонцев сказал, что не будь Володя «молокососом», он бы его предал суду, как в Ростове в восемнадцатом предал суду Егора, каторжанина и старого друга, за то, что тот распустил меньшевистские нюни. А теперь с перерубленным горлом, и изумление в мертвых глазах. Я всегда чуял драму, кровь и внезапность в его судьбе. «Не понимаю, хоть убейте, как можно без суда, без разбора, лишь за принадлежность к казачьему сословию…» - «А вот изза таких, как ты, революция гибнет!» - «Изза таких, как ты!» - «Нет, изза таких, как ты!»
Два свойства были ему присущи: изумление и упрямство. Он и к большевикамто примкнул, внезапно изумившись идее. Я любил их обоих: его и Асю. Детство прошло с ними. Вот он лежит с перерубленным горлом, а Асю унесли в теплый дом, она будет жить, Мигулин возьмет ее к себе, она станет его женой.
А потом вот что: спустя год, Ростов, дом на Садовой, какаято нелепая, холодная, полутемная зала нежилого вида, стекла выбиты, коекак закрыты фанерой, а на улице мороз, небывалый для здешних мест, и я стою перед дверью в соседнюю комнату, откуда должна появиться Ася. Там чтото греется, оттуда тянет дымом. Вместо Аси выходит Елена Федоровна. Я столько раз бывал у них дома в Питере, пил чай в гостиной, где чугунный рыцарь держал лампу на бронзовых подвесках, ел самодельное мороженое, пахнущее молоком, и Елена Федоровна говорила мне: Павлик. Она в пальто, голова закутана чемто белым, наподобие чалмы. Узнать ее почти нельзя. Взгляд полон такого холода, что я отшатываюсь. Она не приглашает войти, не говорит «Здравствуй, Павлик!», смотрит злобными, в воспаленных веках глазами, то ли она больна, то ли плачет и произносит твердо: «Оставьте дочь в покое. Не измывайтесь над ней». Она давнымдавно говорила мне «ты». Хочет затворить дверь. Но я успеваю вставить ногу между створками и кричу: «Ася!» Мне наплевать. Я все забыл. Кто такая Елена Федоровна? От меня все отскакивает: слезы, ненависть и то, что меня не называют больше Павликом, и говорят мне «вы». Мне надо увидеть Асю, и, глядя поверх чалмы, я кричу громче: «Ася! Ты здесь?» Незнакомый голос отвечает из глубины дома: «Да!» Мне показалось, голос мужчины.
Я должен сообщить ей, что прошлой ночью в Богаевке арестован Мигулин вместе со всем штабом. Ася приподнимается на подушке, вытягивает шею, голова ее обрита после тифа, в какомто цыплячьем пуху, в глазах смятение. «Что в Богаевке? Ничего не случилось?» На моей роже все написано. Но язык не поворачивается, и я лгу: «Ничего, тебе приветы, беспокоятся о твоем здоровье… Вот!» Вынимаю из сумки яйца, шматок сала. «И никакого письма? Как же так? Неужели ничего не написал?» Вот этого я не ожидал. Продолжаю врать: у него не было свободной минуты. И вообще ничего не было под рукой, ни бумаги, ни карандаша. «Что ты говоришь! - Она смотрит на меня со страхом и сожалением. - Павлик, что случилось? Я же знаю, он всегда ходит с полевой книжкой, такая желтенькая глянцевитая, издательства „Воин“…» Что делать? Бормочу, бормочу. Ей нельзя ничего знать. Она ужаснет» плоха, и мать стоит в дверях и целится в меня щелевидными, набухшими глазками, вотвот спустит курок. Но меня это совершенно не трогает. Я боюсь, что мать догадывается и, может, даже рада тому, что случилось, тем более молчу. Продолжаю вранье. Потом мне это не простится так же, как то, что в Балашове я был назначен секретарем суда.
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Юрий Трифонов
Старик
В июле пришло письмо: «Дорогой Павел! Пишу тебе наугад, на редакцию журнала, где прочитала твою заметку про С. К., к сожалению, с опозданием на пять лет и совершенно случайно. Недавно была в Бердянске у приятельницы и там среди старых журналов, которые мы собрались сдавать ребятишкам как макулатуру, наткнулась на этот журнал, номер 3 за 1968 год, с твоей заметкой и маленьким портретом С. К. Ты не представляешь, дорогой Павел, что я испытала в ту минуту. Ведь я совершенно ничего не знала, я не знала, что ты жив, что С. К. теперь считается чуть ли не героем гражданской войны. Ты, может быть, меня забыл, но я тебя отлично помню и навсегда сохранила к тебе теплое чувство, нас так много связывает. Я, Ася Игумнова, твоя соседка по Васильевскому острову, по Пятнадцатой линии, а ты, Павлик, очень дружил с Владимиром, он жил в нашей семье, мой двоюродный брат, его зарубили красновцы зимой девятнадцатого года в станице Михайлинской. Я едва выжила. Ты, наверное, помнишь. Меня спас Сергей Кириллович. Ты был писарем или ординарцем в ревкоме, где командовал какой-то твой родственник, а я была машинисткой в штабе корпуса Сергея Кирилловича. Мне было тогда восемнадцать, тебе столько же или немного меньше. Я помню, что мы все трое – ты, я и Владимир – ходили в пригодинскую школу в один класс, у меня был еще старший брат Алексей, студент, он воевал на стороне корниловцев, а я очень мучилась, не знала, как мне быть. Владимир был моим первым мужем. Мама прокляла его и меня после того, как Алексей был убит. Потом я стала женой Сергея Кирилловича Мигулина, очень его любила, он вернул мне жизнь, но это длилось всего несколько месяцев, и в мае случилась известная тебе трагедия. Милый Павел, в моей жизни было много страданий, но я сейчас не стану тебе писать, потому что не знаю, получишь ли ты письмо, жив ли ты и здоров и захочешь ли со мной переписываться. Я бы очень хотела тебя увидеть под конец жизни, никого не осталось от тех времен, братья погибли, отец умер в Ростове от тифа. А мама с сестрой Варей и Вариным мужем уехали в двадцать первом году в Болгарию, потом во Францию. О них ничего не знаю. Я счастлива, что с такого замечательного человека, как С. К., теперь снято позорное клеймо, которому я никогда не верила. Мне ничего не сообщали, потому что никто не знает, что я была его женой и родила от него сына. Даже мои родные не знали. Не понимаю, отчего я тебе так откровенно пишу? Твоя заметка меня расстроила. Я все годы была как каменная, Не понимаю, почему написал именно ты. Неужели никого нет? Я давно не Игумнова, не Мигулина, я Нестеренко, по мужу, Нестеренко Георгию Федоровичу, с 1924 года, когда вышла за него замуж. Георгий Федорович был военным инженером, мы без конца ездили по стране, были на Дальнем Востоке, в Монголии, он погиб в Ленинграде, в блокаду. Сына моего любил, как родного. Сын умер три года назад от болезни крови. Я живу недалеко от Москвы, в поселке городского типа Клюквино, здесь большой институт, где мой внук работает. И его мать работает здесь же. Ехать из Москвы несложно: поездом до Серпухова, потом минут сорок автобусом. Я бы мечтала тебя увидеть, дорогой Павел! Когда-то не могла тебя видеть. Но это было недолго. Дай бог, чтоб ты был жив и здоров. Иногда по ночам – особенно в последнее время, когда стала старухой – вижу во сне нашу улицу на Васильевском острове, наш трехэтажный дом с граненым выступом, где было что-то вроде чердака и где мы прятались иногда от взрослых. На жизнь я не жалуюсь, хотя было много тяжелого. Павел, ответь, пускай двумя строчками. Обнимаю тебя. Твой старый друг Ася. Анна Константиновна Нестеренко.
P. S. Мне семьдесят три года, я совершенно седая, тощая и, конечно, больная. Хожу с трудом, но по дому делаю всю работу, потому что найти помощницу очень трудно. Посылаю на всякий случай фотографию внука и его жены Светланы, которая выглядит здесь гораздо наивнее и юнее, чем на самом деле. Они женаты полтора года. Павел, я навсегда запомнила, что ты был первый, кто подошел ко мне тогда, в Михайлинской, запомнила твои слова, твое лицо – все думали, что я без сознания, но я видела и слышала, только ничего не чувствовала, конечно. Павел, прости меня, старуху, и откликнись».
Павел Евграфович вертел фотографию, смотрел на пучеглазого молодого человека с бородкой, не видя, не понимая, а лишь ощущая, что нахлынуло наподобие сердечного приступа – беспокойство, озноб, удушливая и теснящая грудь память из глубочайших глубин – и от этого некоторый страх. Бывало, ночью уговаривал себя в мыслях: «Успокойся, тебе уже лучше, значительно лучше, боль проходит, проходит». И проходило. Так и теперь: «Ничего особенного, обыкновенное письмо, волноваться не следует. Подумаешь, не виделись пятьдесят пять лет!»
Асю Игумнову вспомнил сразу. И Пятнадцатую линию, дом с граненым выступом, ворота из железных прутьев. Вдруг обрадовался – пойти рассказать детям! Ведь интересно – через пятьдесят пять лет. Но тотчас сообразил, что рассказывать нельзя, потому что поругались. Вчера тяжело и обидно ругались, опять натолкнулся на непонимание, нет, не то – все понимают, но делают вопреки пониманию. Того хуже, недомыслие. Недочувствие. Как будто других кровей. Рассказывать неохота ни Руське, ни Вере, ни свояченице, никому. Была бы Галя жива.
Он взял письмо, еще раз прочитал, опять заколотилось сердце, и – поскорее в ящик стола поглубже, под бумаги. Вчера затеялся гнусный практический разговор. И странно: Вера и Руська, такие разные, спорящие всегда обо всем, тут мгновенно сошлись. И с какой злобой набрасывались, какие аргументы беспощадные выдвигали. Вера сказала: «Надоело наше вечное блаженное нищенство. Почему мы должны жить хуже всех, теснее всех, жалчее всех?» Руська грозил и пальцем тряс: «Имей в виду, на твоей совести будет грех. Ты о душевном покое думаешь, а не о внуках. А ведь им жить, не нам с тобой». Что-то о старческом эгоизме, несправедливое, отвратительное. Такой дурак, такой безжалостный. Нет, простить нельзя. Вчера рукой махнул и ушел, потому что говорить бесполезно. Ошибка, ошибка! Не вчера было, а позавчера. Вчера пустой день. Ни с кем не разговаривал, сидел наверху, в комнатке над верандой, временно свободной, потому что свояченица уехала в Москву получать пенсию и показаться врачам, и составлял ответ Гроздову П. Ф., жителю Майкопа, который в длинном безграмотном письме утверждал архиглупость – будто станица Кашкинская взята в январе 1920 года, хотя всем ведомо, что это произошло в феврале, а именно 3 февраля. Письмо переслали из Совета ветеранов. Отвечать было трудно, мучился, подбирал слова, а голова-то неспокойная и сердце болит из-за дураков, самые простые слова пропадали. Вера поднималась, стучала сердито и с этаким вызовом: «В чем дело? Почему ты не отзываешься? Нарочно нас нервируешь? Иди чай пить». Вот еще вздор – нарочно их нервировать. Как будто не знают, что он недослышит.
А все оттого, что не согласился исполнять их приказ: поговорить с председателем правления насчет этого несчастного домика Аграфены Лукиничны. Но ведь не мог, не мог, окончательно и бесповоротно н е м о г. Как бы он мог? Против Полины Карловны? Против памяти Гали? Им кажется, если матери нет в живых, значит, и совести ее нет. И все с нуля начинается. Ан нет, совесть Гали существует, еще не исчезла, пока он в этом мире есть. Исчезнет, конечно, и скоро, тогда делайте что хотите.
Накаляясь обидой и вдруг забыв про письмо от Аси, Павел Евграфович спустился ветхой лесенкой вниз, намереваясь взять на кухне судки, чтобы идти в санаторий. Было несколько рановато. Обеды отпускали с двенадцати. Но он любил идти не спеша, посиживать на берегу на скамейках и приходить на кухню первым, чтоб не томиться в очереди. Очередь тут была совсем не та, что в городе в «Диете» или в продовольственном. Все только чем-то хвалились или на что-то жаловались. Павел Евграфович взял чисто вымытые судки, лежавшие в разобранном виде на окне, на солнцепеке для просушки – все-таки Валентина молодец, ссоры не ссоры, а она свое дело знает, – собрал их, взял бидончик для молока и вышел на веранду, где было много народа.
По случаю воскресенья все съехались: Руська, Вера со своим Николаем Эрастовичем, какая-то их знакомая, коротышка в сарафанчике, появившаяся вечером накануне, ну и Гарик, его друг Петька, и Виктор был тут же, и Валентина шныряла туда-сюда – с веранды на кухню, из кухни на веранду. Кто уже позавтракал, кто допивал чай, а Гарик с Петькой на краю стола, сдвинув в сторону посуду, играли в шахматы. Павел Евграфович привык к тому, что его не ждали с едой, да и вообще никто никого не ждал, все шло враздробь. Валентина кормила своих, то есть Руслана и Гарика. Верочка питалась вроде бы самостоятельно с Николаем Эрастовичем, когда тот приезжал, а если его не было, то вроде бы со свояченицей, теткой Любой. Мюда и Виктор, которые прикатывали частенько, хотя их никто не звал, питались вроде бы с Верочкой, всегда привозили ей сласти. Ну, а Павел Евграфович обедал то с теми, то с другими, а то и один – тем, что приносил из санатория. Но иногда все садились за большой стол вместе и получалась вовсе неразбериха. Хотя в прежние времена так и было – вместе. При жизни Гали.
А умерла Галя – будто выпала чека, колеса болтаются вразнотык, вот-вот и ось полетит… Пускай! Павел Евграфович не имел ни сил, ни охоты приводить телегу в порядок, да и не приведешь теперь. Глухо, будто сквозь слой воды, доходили до его сознания голоса и зовы детей, внуков, в жизни которых что-то происходило, но Павел Евграфович не прислушивался. Кое-чего он совсем не знал, кое о чем догадывался: например, о том, что у Руслана опять появилась женщина, Валентина страдает, может быть, разойдутся, и о том, что Верочка чем-то больна и нужно, чтобы она оставила работу и начала лечиться. А чем больна Верочка, Павел Евграфович не знал, боялся узнавать и не понимал, что́ бы он стал делать, узнав, потому что всем этим занималась Галя. Вот и теперь – собрались на веранде, толкутся, шумят, спорят, а о чем? Наверно, о какой-нибудь ерунде, по телевизору посмотрели. Тот актер хорош, этот нехорош – вот и спор. И могут этак полдня языками молоть, даром что воскресенье. Нет, прислушался и разобрал: о чем-то будто другом. Об Иване Грозном, что ли. На историческую тему. Да им все едино, лишь бы гром, спор, лишь бы свое «я» показать.
Особенно злой спорщик, конечно, Руслан, и всегда он то с сестрой схлестывается, то с занудливым Николаем Эрастовичем, которого не поймешь: поистине святоша, а значит, вырос, да ума не вынес или же притворяется, зачем-то хитрит. Этот Эрастович не очень-то Павлу Евграфовичу нравился, даже не потому, что у Верочки с ним счастья нет и, видать, не будет – семь лет дело тянется, все на той же точке, – а потому, что мужик какой-то мороченый, непонятный. Как будто образованный человек, с Верочкой в институте, а насчет библии, икон, церковных праздников и тому подобной муры рассуждает, как богомольный старец.
– Папа, ты хочешь есть? Ты еще не завтракал? – спросила Вера, бросив на отца разгоряченный, но совершенно пустой, невидящий взгляд.
Павел Евграфович, не отвечая, а только рукой показав: «Не беспокойся и не мешай разговору!» – сел к столу, придвинул к себе блюдце с чашкой. Верно, чайку захотелось. За столом, между тем, кипела баталия: Николай Эрастович частым, гнусливым говором сыпал свое, Вера ему, конечно, подпевала в большом возбуждении – и все насчет Ивана Грозного, как же их проняло! – а Руслан за что-то их ужасно корил, и пальцем в них тыкал, и гремел оглушающим, митинговым голосом, напомнившим старые времена. Впрочем, всегда орал в споре. То, что раньше называлось: брал на глотку. Павел Евграфович давно зарекся с ним спорить. Ну его к богу в рай. Только давление поднимать.
– Времена были адские, жестокие, поглядите на Европу, на мир… А религиозные войны во Франции? Избиение гугенотов? А что творили испанцы в Америке?
– Оправдываете изувера! Садиста, черта! Сексуального маньяка! – орал Руслан, вскидываясь из-за стола и норовя своей здоровенной размахивающей рукой приблизиться к лицу Николая Эрастовича; видно было, что пито уже с утра. – Времена, времена! Какие, к черту? Возрождение, Микеланджело, Лютер…
– Братцы, мы отклонились от темы. Мы говорили о Достоевском… – пропищала коротышка в сарафанчике.
– Нельзя же помнить лишь зло – казни, изуверства… Ваш Белинский называл его необыкновенным человеком…
– Белинский ваш! Заберите его себе!
– А расширение границ? Казань, Астрахань?
– Да не нужны мне даром! Что мне это расширение границ? На крови да на утопленниках?
– Карла никто не называет злодеем, хотя Варфоломеевская ночь и Новгород – почти одно время, а русский царь – это уж, конечно, страшилище.
– Братцы, мы подошли к царю Ивану от «все дозволено». Но «все дозволено» – если нет бога…
– Царь Иван сделал бесконечно много для России! – тонким голосом прокричал Николай Эрастович. Его лицо стало каменным и темным от прилива крови. И чего так разволновались из-за царя? Вот и Руслан вспылил, побагровел и ручищу вознес, будто приготовился предать анафеме.
– Молчать! Вам кол по истории, товарищ кандидат наук! Царь Иван разорвал Россию надвое и развратил всех: одних сделал палачами, других жертвами… Ах, да что говорить! Когда напал Девлет-Гирей и надо было… надо было… – Тут Руслан вдруг поник, опустился на стул и слабым, задушенным голосом закончил: – Опричники, сволочи, и воевать-то не умели… Откуда им?.. И сам сбежал, царь называется… Отдал нас на поругание, спалили Москву поганые… – Еще что-то бубнил невнятное, вытирая ладонью щеки, бороду. Ну, конечно, слезы. Когда выпивал, становился безобразно слезлив.
Павел Евграфович смотрел на сына с тоской и тайной брезгливостью. Одно хорошо: Галя не видит. Пять лет назад, когда Галя еще была с ними, он этак не выкамаривал. Вдруг Руслан вскочил и опрометью, будто его срочно позвали, бросился в комнаты. Внутри дома что-то грохнуло с треском. Это он дверью лупанул. Вера вздрогнула. Гарик, игравший в шахматы, сказал: «Во папа дает!» А Валентина спокойно продолжала убирать посуду, будто ничего не слышала. И Павел Евграфович подумал о ней с горечью и сердито, это была не его горечь, а Галина, которую он вдруг почувствовал: нет, подумал, не бережет, не любит, и значит, не годится. Ей главное – удержать. Хоть пьяного, инвалида, какого угодно развалюху, лишь бы с ней. Вот и допускает до такого свинства, еще и сама способствует, потому что человек, лишенный воли, никуда не уйдет. Это она понимает, хитрая женщина. А что можно сделать? Галя могла бы, а он нет, не умеет. Никогда не умел. Теперь уже все на излете. Уже и детей жизнь на излете. Но за этим привычным и грустным, что было тенью его мыслей в последние годы, невнятно теплилось что-то, какой-то нечаянный, издалека, согрев. Не сразу догадался, что это письмо от Аси. Захотелось тихо уйти, чтобы подумать наедине, вспомнить подробно и хорошо, и он сделал движение – наклонился корпусом вперед, чтобы встать со стула, – но Вера остановила:
– Папа, я тебя забыла познакомить с моей приятельницей, Инной Александровной. Она юрист, работает в юридической консультации. Кстати, может дать ряд полезных советов… без очереди и бесплатно…
– Нет, буду брать гонорар вашим чудесным воздухом! – Коротышка в сарафанчике улыбалась и глубоко вздыхала, глаза прикрыв, изображая необыкновенное удовольствие. – Воздух у вас совершенно божественный!
Павел Евграфович безо всякой задней мысли, просто так, из любви отмечать смешное подумал: воздух воздухом, а торта третий кусок ломает. Да, конечно. Воздух что надо. Очень рады. Юридическая наука шагнула вперед, а он, между тем, стоял у ее истоков, участвовал в судебном процессе пятьдесят лет назад. Хотел было начать рассказывать о процессе над Мигулиным, очень драматичном и бурном, для молодежи поучительно, но почувствовал после первой же фразы: «Осенью девятнадцатого года, когда Мамонтов прорвал наш фронт на юге…» – что особого интереса ни у кого нет, Валентина ушла, Вера и Николай Эрастович стали о чем-то шептаться, а воротившийся было Руслан смотрел пустым взором, и умолк внезапно. Ни к чему все это. Метать бисер. Обойдутся без рассказа о Мигулине. А ведь интереснейшая фигура! Дураки, ей-богу, что не хотят о нем ничего знать. И он опять задумался о письме, об Асе и представил себе, с каким страстным вниманием – даже увидел мысленно, с каким лицом, – стала бы его слушать Галя.
Коротышка в сарафанчике что-то объясняла Вере про дом Аграфены Лукиничны. И как не надоест? Слушать скука. Павел Евграфович опять наладился встать и пойти, но Руслан остановил его и даже рукой нажал на плечо, заставляя сесть.
– Ты послушай, послушай, тебе полезно. – И, обращаясь к юристке: – Понимаете, на что напирают? На то, что восемь лет снимали у Аграфены, ремонтировали… А те раньше всех подали заявление…
– Но и у вас свои плюсы. Во-первых, вы самые старые жители кооператива… Во-вторых, разрослась семья…
Теперь все говорили разом. Юристка, важно хмуря чело, чеканила очень громко и авторитетно. Голос у нее обнаружился – как рожок. Павел Евграфович заметил, что нынче в старости – глупость, конечно! – стал бояться людей с громкими голосами. Сначала хотел было вступить в разговор и объяснить юристке суть. Почему он против затеи с домом? Потому что Полина Карловна – друг Гали и Галя сюда их всех заманила восемь лет назад. Была б жива Галя, о таком споре и помыслить нельзя. Но дети считают: раз мамы нет, значит, можно. Да и Полине недалеко до мамы. Обо всем этом говорено было до крика.
Поэтому ну их к богу в рай.
– Я сказал, ни с кем разговаривать не стану! – Павел Евграфович, угрюмо супясь, стал выползать из-за стола, опираясь о палку и клоня туловище вперед.
– Да ради бога, папа! Как хочешь… Обойдемся…
– Кстати, насчет царя Ивана Васильевича… Вот вы, Руслан Палыч, на царя кидаетесь, а сами что ж? Тоже стремитесь расширять территорию и не считаете зазорным…
Шум, смех, звон посуды – никто не заметил ухода Павла Евграфовича, вечное с утра до ночи чаепитие продолжалось. Гнусливая дробь Эрастовича, голосок Веры и буханье Русланова баса остались за спиной. И чуть только Павел Евграфович спустился с крыльца на землю – крыльцо высокое, для Павла Евграфовича это всегда задача, – тут же стал думать о письме Аси. Перечитывать его решил позже, после похода в санаторий. Когда сделает дело. После обеда. Пройти надо было немалый путь, километра полтора по асфальтовой дороге через весь поселок; можно идти и речкой, там дольше, зато есть скамейки и возможны краткие остановки с отдыхом. День затевался такой же, как предыдущие, жара несусветная. Черный пес Арапка, обычно сопровождавший Павла Евграфовича в путешествии, сегодня идти отказался: разморенный жарой, лежал в тени веранды и не двигался, хотя услышал знакомое звяканье.
– Не пойдешь? – спросил Павел Евграфович. Пес едва шевельнул хвостом, но даже морды, опущенной на лапы, не поднял. Тысячи молодых с музыкой, с шарами, в купальниках валили навстречу с троллейбусного круга на пляжи. Никого и ничего не замечал Павел Евграфович, думал о письме, и что-то вдруг недодуманное, недочитанное до конца неприятно стало свербить. Чепуха какая-то. Чушь ничтожная, фразочка: «Не понимаю, почему написал именно ты». Отчего же не понимает? Глупо не понимать. Да и все письмо какое-то, прости господи, немного, что ли, старушечье, глуповатое.
Дни мои все более переливаются в память. И жизнь превращается в нечто странное, двойное: есть одна, всамделишняя, и другая, призрачная, изделие памяти, и они существуют рядом. Как в испорченном телевизоре двойное изображение. И вот задумываюсь: что же есть память? Благо или мука? Для чего нам дана? После смерти Гали казалось, что нет лютее страдания, чем страдание памяти, хотел уйти вслед за ней или превратиться в животное, лишь бы не вспоминать, хотел уехать в другой город, к какому-нибудь товарищу, такому же старику, как я, чтобы не мешать детям в их жизни и чтобы они не терзали меня вечным напоминанием, но товарищей не осталось, ехать не к кому и некуда, и я решил, что память назначена нам как негасимый, опаляющий нас самосуд или, лучше сказать, самоказнь, но через какое-то время, может, года через четыре или лет через пять я почувствовал, что в страданиях памяти есть отрада, Галя оставалась со мной, ее неисчезновение продолжало приносить боль, но я радовался этой боли. Тогда подумал, память – это отплата за самое дорогое, что отнимают у человека. Памятью природа расквитывается с нами за смерть. Тут и есть наше бедное бессмертие. Я не знал, была ли жива Ася, моя соученица по пригодинской школе, подруга по Южному фронту, ее не было ни вблизи, ни вдали, нигде, ее засыпало и похоронило время, как рудокопа хоронит обвал в шахте, и теперь как мне спасать ее? Она еще жива, еще дышит спустя пятьдесят пять лет где-то под горючими сланцами, под глыбами матерой руды, в непроглядных, без воздуха катакомбах…
Она еще дышит. Но мне кажется, умерла. Первое, что вижу, вбежав в дом: неподвижная белизна на полу, груда чего-то белого, круглого. Ранний рассвет, сумеречная тьма, и я не могу понять, что на полу голый человек. Совершенно нагая женщина. Не сразу вижу, что это снеговое, застывшее странным горбом, вовсе не белое; оно грязное, в кровоподтеках, ссадинах. Но в темноте ничего, кроме белизны, и, когда притрагиваюсь рукой, холод. Подымаю женщину, кричу, зову, не откликается, несу ее на руках и пока еще не догадываюсь, к о г о н е с у. Потому что лицо запрокинуто, мертвое лицо. От тела женщины – запах сивухи. В какую-то секунду показалось, что смертельно пьяна. И очень тяжелая. Но потом вдруг – еще держу на руках, не знаю, куда нести и зачем, – страшная догадка, и понимаю внезапно, к т о у м е н я н а р у к а х. Все, все понимаю мгновенно, весь ужас того, что произошло ночью и что теперь, спустя пятьдесят пять лет, кажется гораздо большим ужасом, чем казалось тогда. Были дни омертвения чувств. Слишком много смертей, насилий, сокрушающего напряжения, изо дня в день. Понимаю умом, что ужас, но понимание не леденит кровь, не подгибает колени, какие-то трезвые мысли в голове: «Достать спирт. Сначала согреть, если жива. Убили ребенка». И при этом удивление, тоже умственное: впервые в жизни держу на руках нагую женщину. И кого? Страшная мысль, еще страшнее первой, но ведь все перевернуто и искажено – мне восемнадцать лет, а я уже столько видел и столько познал. Ничего не видел, ничего не познал. Все это бредовое, секундное подавлено умственным ужасом, и вот колени мои действительно подгибаются от непомерной тяжести, и поверх всего злобное, ослепляющее: «Стрелять их всех, как волков!»
Тут вбегают люди, мигулинские штабные, сам Мигулин в рыжей бурке, хрипящий от бега, расталкивает каких-то забежавших вперед. И Шура с ними. Мигулин выхватывает у меня из рук мою ношу, вырывает грубо, властно, бурку на пол, заворачивает в нее. Тогда впервые догадываюсь – по его лицу, по свирепым движениям… Бедный Володя! Но Володи нет. Той же ночью.
Зажгли свет. Навсегда запомнил, как возвращается жизнь: не глазами, не стоном, а икотой…
Это февраль девятнадцатого, станица Михайлинская. Северный Дон. Мигулин двумя кавдивизиями гонит красновцев на юг. Фронт в двухстах верстах южнее. А в Михайлинскую Мигулин прискакал с четырьмя сотнями, прознав о банде Филиппова. Опоздал на несколько часов. И мы бы с Шурой, не заночуй мы в Соленом, лежали бы теперь на снегу в темной крови. Володя и восемнадцать ревкомовцев, среди них четверо латышей из 4-го латышского полка и трое питерских рабочих, остальные местные, лежат на дворе друг на дружке, внакидку, уже застыли, руки-ноги вразброс. Все босые. Заиндевели мертвые лица, заиндевели голые, залубеневшие ноги и темна кровь пятнами на снегу. Тошнотный на морозе запах крови. Налет был в полночь. Зарублены все, кто находился в ревкоме. А там как раз сидели допоздна, спорили яростно – нас с Шурой хоть и не было, но знаем, споры шли всю неделю, – как быть с заложниками. Под замком сидели человек семьдесят. Филиппов освободил всех. Ревкомовцам скрутили руки, вытащили во двор и – по всем правилам казачьей рубки…
Женщина рассказывает: длилось минут десять, было слышно, вой стоял нечеловеческий. И старого казака Мокеича, семьдесят восемь лет, зарубили ни за что, спехом, просто за то, что сидел в ревкомовской избе, дремал. И мальчонку тринадцати лет, сына одного питерского, тот его повсюду таскал с собой. Так и лежит, вижу, рядом с отцом, обхватил отцову босую ногу. Сапоги содраны со всех. Вот Володя – зажимает рукой перерубленное горло. Рот открыт и перекошен уродливо, отчего Володя на себя не похож, но в глазах застыло его, Володино, отчаянное, заледеневшее навсегда изумление… «Как же можно невинных людей без суда, без следствия казнить?» Говорят, «рубачами» – теми, кто рубил ревкомовцев – вызвались быть заложники, кого Филиппов освободил. Не знали они, как Володя насмерть за них стоял, какой бой принял, как Шигонцев, Бычин и другие ревкомовцы его потрошили и клеймили, называли меньшевиком, «трухлявым интеллигентом», а Шигонцев сказал, что не будь Володя «молокососом», он бы его предал суду, как в Ростове в восемнадцатом предал суду Егора, каторжанина и старого друга, за то, что тот распустил меньшевистские нюни. А теперь с перерубленным горлом, и изумление в мертвых глазах. Я всегда чуял драму, кровь и внезапность в его судьбе. «Не понимаю, хоть убейте, как можно без суда, без разбора, лишь за принадлежность к казачьему сословию…» – «А вот из-за таких, как ты, революция гибнет!» – «Из-за таких, как ты!» – «Нет, из-за таких, как ты!»
Два свойства были ему присущи: изумление и упрямство. Он и к большевикам-то примкнул, внезапно изумившись идее. Я любил их обоих: его и Асю. Детство прошло с ними. Вот он лежит с перерубленным горлом, а Асю унесли в теплый дом, она будет жить, Мигулин возьмет ее к себе, она станет его женой.
А потом вот что: спустя год, Ростов, дом на Садовой, какая-то нелепая, холодная, полутемная зала нежилого вида, стекла выбиты, кое-как закрыты фанерой, а на улице мороз, небывалый для здешних мест, и я стою перед дверью в соседнюю комнату, откуда должна появиться Ася. Там что-то греется, оттуда тянет дымом. Вместо Аси выходит Елена Федоровна. Я столько раз бывал у них дома в Питере, пил чай в гостиной, где чугунный рыцарь держал лампу на бронзовых подвесках, ел самодельное мороженое, пахнущее молоком, и Елена Федоровна говорила мне: Павлик. Она в пальто, голова закутана чем то белым, наподобие чалмы. Узнать ее почти нельзя. Взгляд полон такого холода, что я отшатываюсь. Она не приглашает войти, не говорит «Здравствуй, Павлик!», смотрит злобными, в воспаленных веках глазами, то ли она больна, то ли плачет и произносит твердо: «Оставьте дочь в покое. Не измывайтесь над ней». Она давным-давно говорила мне «ты». Хочет затворить дверь. Но я успеваю вставить ногу между створками и кричу: «Ася!» Мне наплевать. Я все забыл. Кто такая Елена Федоровна? От меня все отскакивает: слезы, ненависть и то, что меня не называют больше Павликом и говорят мне «вы». Мне надо увидеть Асю, и, глядя поверх чалмы, я кричу громче: «Ася! Ты здесь?» Незнакомый голос отвечает из глубины дома: «Да!» Мне показалось, голос мужчины.
Я должен сообщить ей, что прошлой ночью в Богаевке арестован Мигулин вместе со всем штабом. Ася приподнимается на подушке, вытягивает шею, голова ее обрита после тифа, в каком-то цыплячьем пуху, в глазах смятение. «Что в Богаевке? Ничего не случилось?» На моей роже все написано. Но язык не поворачивается, и я лгу: «Ничего, тебе приветы, беспокоятся о твоем здоровье… Вот!» Вынимаю из сумки яйца, шматок сала. «И никакого письма? Как же так? Неужели ничего не написал?». Вот этого я не ожидал. Продолжаю врать: у него не было свободной минуты. И вообще ничего не было под рукой, ни бумаги, ни карандаша. «Что ты говоришь! – Она смотрит на меня со страхом и сожалением. – Павлик, что случилось? Я же знаю, он всегда ходит с полевой книжкой, такая желтенькая глянцевитая, издательства «Воин»…» Что делать? Бормочу, бормочу. Ей нельзя ничего знать. Она ужасно плоха, и мать стоит в дверях и целится в меня щелевидными, набухшими глазками, вот-вот спустит курок. Но меня это совершенно не трогает. Я боюсь, что мать догадывается и, может, даже рада тому, что случилось, тем более молчу. Продолжаю вранье. Потом мне это не простится так же, как то, что в Балашове я был н а з н а ч е н секретарем суда.
Она не понимала, что я всегда делал то, что мог. Я делал лучшее из того, что мог. Я делал самое лучшее из того, что было в моих силах. И практически я первый, когда появилась возможность, начал борьбу за реабилитацию. Да и в ту пору, пятьдесят лет назад, я делал, как секретарь суда, все, что мог. Я устраивал его встречи с адвокатом. А ее последнее свидание с ним? После этого она удивляется: «Не понимаю, почему написал именно ты».
Как странно, что я ее так долго любил. Она не понимала меня. И я, догадываясь о непонимании, мучаясь им, так долго не мог от нее освободиться. Даже в те времена, когда возникла Галя, в первые несколько лет, мы жили в Новороссийске, и я не мог забыть навсегда… Никогда не мог уйти от нее сам. И тогда, в Ростове, морозным февралем, когда все было сказано, все наврано и совершенно нечего было делать в той квартире, где тосковали о другом человеке, где ее мать меня ненавидела, я не мог заставить себя подняться и уйти.
Жгучая жалость к некрасивой, худой, с цыплячьим пухом на голове, со смертельным страхом – не за меня, за другого – в глазах, смотревших пронзительно и пусто, как смотрят на почтальона, на телеграфный столб, наполняет тяжестью и приковывает к земле. Я, как шахматная фигура со свинцом в ногах, не могу оторваться. Мне кажется, что-то еще будет сказано, что-то произойдет. А они чересчур хорошо воспитаны, чтобы меня прогнать, Елена Федоровна приносит чайник, мы пьем горячую бурду непонятного вкуса. Шматок сала немного смягчил Елену Федоровну.
1. Части бессоюзного сложного предложения, выступающие как однородные предикативные единицы, передающие перечислительные отношения, разделяются запятыми: Океан с гулом ходил за стеной черными горами, вьюга крепко свистала в отяжелевших снастях, пароход весь дрожал (Бун.); Темнело, подмораживало, в кухню подавали воду. Приходили дети, на них шикали (Паст.); С детства тянуло далекое и неведомое, всегда хотелось куда-то и на чем-нибудь уехать (Чив.); Солнце низко идет над краем горизонта, лучи его косо ложатся на воду (Пауст.); С неделю тянул ветер, теплел, отходила земля, ярко доцветала в степи поздняя лучистая зеленка (Шол.).
При перечислении, как и при однородных членах предложения, последняя часть предложения часто присоединяется союзом и. В отличие от однородных рядов словоформ, присоединяемая союзом и часть сложного предложения отделяется запятой: А на дворе выколачивали ковры, глыбами нутряного сала стояли облака над садом, и клубы щелкучей пыли, садясь на жирное небо, сами, казалось, заряжали грозою воздух (Паст.); Планктон умирает, вянут водоросли, и зима превращает моря в неизмеримые бассейны холодной воды (Пауст.).
2. Части бессоюзного сложного предложения могут разделяться точкой с запятой. Условием для такого разделения служит значительная степень распространенности предикативных частей, менее тесная смысловая связь их друг с другом (когда речь идет о разных субъектах или объектах); особенно правомерна точка с запятой, если внутри частей сложного предложения имеются запятые – показатели их внутреннего членения. В последнем случае точка с запятой становится единственно возможным знаком препинания, так как запятые не смогут показать разную степень расчлененности предложения в целом: В водоемах журчала и плескалась прозрачная вода; из красивых ваз, висевших в воздухе между деревьями, спускались гирляндами вниз вьющиеся растения (Купр.); Неаполь рос и приближался; музыканты, блестя медью духовых инструментов, уже столпились на палубе и вдруг оглушили всех торжествующими звуками марша (Бун.); Тапер в кино ударил по клавишам кулаками; рояль дико вскрикнул, как человек, испуганный из-за угла (Пауст.); Стояла холодная ночь; серый, сальный блеск луны, делясь на клетки, ложился по внутренней стенке оконной пади (Наб.); Тут выделялся характерной шевелюрой заведующий городскими фонтанами; тут вспыхивал червонными орденами черный мундир шефа телеграфистов; тут находился румяный, с похабным носом, начальник снабжения (Наб.); Автомат сполз с плеча; солдат поправил его и достал из нагрудного кармана другую зажигалку с изображением всадника (Крут.).
В бессоюзном сложном предложении более тесно связанные части разделяются запятой, менее тесно – точкой с запятой: За деревянным кирпичного цвета вокзалом видны тройки, громыхают бубенчики, кричат наперебой извозчики; зимний день сер и тепел (Бун.) – первые три части объединены в один логико-понятийный блок, последняя часть фиксирует переход к содержанию иного плана, перед ней ставится точка с запятой.
В примере: В траве, в кустах кизила и дикого шиповника, в виноградниках и на деревьях – повсюду заливались цикады; воздух дрожал от их звенящего, однообразного, неумолчного крика (Купр.) – последняя часть предложения отделена еще и по другой причине: необходимо избежать объединения с предыдущей частью общим членом повсюду.
Точка с запятой ставится, как правило, на месте бессоюзного соединения двух сложноподчиненных предложений (или простого и сложноподчиненного): По целым часам, пока било семь, восемь, девять, пока за окнами наступала осенняя ночь, черная, как сажа, я осматривал ее старую перчатку, или перо, которым она всегда писала, или ее маленькие ножницы; я ничего не делал и ясно сознавал, что если раньше делал что-нибудь, если пахал, косил, рубил, то потому только, что этого хотела она (Ч.); В петербургском доме была у отца большая библиотека; постепенно туда приходило кое-что и из вырского, где стены внутренней галереи, посреди которой поднималась лестница, были уставлены полками с книгами; добавочные залежи находились в одном из чуланов верхнего палубообразного этажа (Наб.).
Точка с запятой ставится на месте «крупного» членения, тем самым объединяя более тесно связанные по смыслу части в целые тематические блоки, внутри которых могут быть и части, соединенные сочинительными союзами: На нем [небе] вырисовывались три стройные фигуры далеких тополей; казалось, что они то уменьшаются, то становятся выше, а небо и пшеница, накрытая им, колеблются, поднимаясь и опускаясь (М. Г.). Внутренние комбинации знаков в подобных блоках могут быть самыми разнообразными.
3. В бессоюзном сложном предложении с разъяснительно-пояснительными отношениями частей ставится двоеточие.
Разъяснительный характер второй части предложения, как правило, вскрывается возможной подстановкой слов а именно: Проходит еще сколько-то времени, а тут новая неуправка: захворал дедушка, некому пахать и сеять (Пришв.); Странно: человеку под сорок, а неопределенное уменьшительное имя, вернее, прозвище, которым он был наделен в детстве, Володяка, так и сохранилось за ним (Крут.); Мы с тобой представили бы отличную рекламу для туристической конторы: ты с откровенным преклонением, а я, сдерживая завистливое восхищение, смотрим в Лондоне на дворцовую стражу (Наб.).
В бессоюзном сложном предложении могут располагаться специальные слова, предупреждающие о последующем разъяснении (слова эти помещаются в первой части предложения): Дни мои все более переливаются в память. И жизнь превращается в нечто странное, двойное: есть одна, всамделишная, и другая, призрачная, изделие памяти, и они существуют рядом (Триф.); Случилось это так: мы шли в разведку в диком лесу (Пришв.); Пусть мысль миллионы раз высказывалась, но когда она является как душевная мысль, она всегда бывает новая мысль: это своего рода личное ее возрождение (Пришв.); Можно, конечно, и трусливому зайцу набраться храбрости и не оглядываться, но тут бывает другое: ты не побоялся, не поддался обману падающих листьев, а как раз вот тут кто-то воспользовался и тебя сзади под шумок схватил в зубы (Пришв.); В нашем краю старинная примета: в двадцатый день после журавлей начинается пахота под яровое (Пришв.); У меня есть одна слабость: мне хочется возможно большее число людей приохотить к писательству (Пауст.); Только одно плохо: Аленушка засиделась в девках (Крут.).
Рекомендуется ставить двоеточие, если вторая часть бессоюзного сложного предложения указывает основание, причину того, о чем говорится в его первой части (между частями можно вставить союзы так как, потому что): Ответить Миллер не успел: лодка вошла в буруны (Пауст.); Два дня наших солдат совсем не видать: ушли, видно, оставили (Крут.); Чебухайка не видела этого: она еле живая добралась до печки и слегла (Крут.); Это относилось ко мне, и потому, что Емельян назвал меня четырехглазой кикиморой, я заключил, что степень его раздражения против меня очень сильна: он только в моменты острой злобы и ненависти ко всему существующему позволял себе смеяться над моими очками (М. Г.); Настена извелась вся, но подгонять свекра не решалась: нельзя было показывать, что ей зачем-то нужна лодка (Расп.); Увидев его, белого как стена, Михайловна ойкнула и схватилась за сердце: она тоже подумала, что Егор потайком вернулся и его нашли (Шукш.); Черный пес Арапка, обычно сопровождавший Павла Евграфовича в путешествии, сегодня идти отказался: разморенный жарой, лежал в тени веранды и не двигался (Триф.); Обеденный стол оказался накрытым на двоих, с особым изяществом: горели настольные свечи (Наб.).
Разъяснительный характер отношений в бессоюзном сложном предложении может подчеркиваться глаголами в первой части, предупреждающими о последующем изложении какого-либо факта. Если имеются глаголы видеть, понимать, слышать, смотреть, узнать, чувствовать и др., то между частями такого предложения можно вставить союз что; если же имеются глаголы выглянуть, оглянуться, прислушаться, т.е. глаголы, не способные присоединять изъяснение непосредственно, то можно вставить сочетания и увидел, что; и услышал, что; и почувствовал, что и др.: Иду и думаю: давно в Липягах не был! Дай зайду, мол, погляжу – изменились как. Вижу: дом больно хорош (Крут.); Вдруг вижу: бригадир машет мне рукой, подзывает (Крут.); Прихожу, вижу: новый жилец! (Крут.); Он осторожно разлепил склеившиеся веки и посмотрел вперед как лунатик: за снежной пургой в кромешной тьме пылало три огня (Пауст.); Я сразу понял: петух был где-то здесь (Пришв.); Вот не знаю, сколько я спал, слышу: опять у меня в комнате работа (Пришв.).
При глаголах, выражающих чувственное восприятие, возможна и постановка запятой – если в первой части предложения нет предупреждающей интонации: Слышу, с полей донеслась жалейка, ветер дыханье полей принес (Лис.).
Примечание 1 . В практике печати последнего времени все чаще можно встретить в перечисленных случаях, т.е. при передаче разъяснительно-пояснительных отношений между частями сложного предложения, вместо двоеточия тире. Такая тенденция достаточно ярко выражена. Вот примеры: Все стало понятным – на поляне кормилась лошадь, а где-то здесь, рядом, кто-то ночевал (Зал.); На поляне едва заметно вспыхивали и гасли клубочки неяркого света – луна отражалась в травах словно на поверхности воды (Зал.); Федерация футбола решила дисквалифицировать спортсмена – поводов было предостаточно (газ.); Она испуганно осмотрелась – никого (Расп.); А в аилах монтажников нет – там механизаторы, чабаны живут (газ.); Пока он соображал, в бане начали поднимать пол – затрещали плахи, противно завизжали проржавевшие гвозди (Шукш.); Ростовцев немного нервничал – сейчас сюда должен явиться к нему Залесский и Лукьянчик (Ард.); Ростовцев посмотрел на часы – десять пятьдесят утра (Ард.); Проснулся оттого, что хлопнула дверь. Вскинул голову – у порога стоит Марья. Держится рукой за дверную скобу, смотрит на него. Подумал – сон, улыбнулся (Шукш.).
Тенденция к вытеснению двоеточия знаком тире складывалась постепенно. Она достаточно последовательно проявляется в художественной литературе, в публицистике и связана с активизацией позиций тире как знака более емкого содержания. Вот, в частности, примеры из произведений К. Паустовского: Изредка в небе светилось голубоватое пятно – за тучами пробивалась луна, но тотчас гасла – с заунывным свистом на нее неслась темнота; Подснежники, наверное, уже прорастали в земле – их слабый травянистый запах просачивался сквозь снег; Надо было очистить портрет и снять белила – ими был закрашен лист бумаги в руке Пушкина; На молу погасили огни – теплоход ушел; А на меня не сердись – все матери обычно бывают деспотичны; Татьяна Андреевна вздрогнула от сырости – после теплой каюты на палубе было свежо; Паханов крепко держал капитана за локоть – капитан был еще слаб после ранения; Ей хотелось заплакать – лом даже через варежки леденил руки; В армию меня тоже не берут – сердце заштопанное; Даша прижимала раковины к уху и ухмылялась – она не знала, что раковины поют об Азорских островах, где они жили когда-то в теплой синей воде; Водовоз Степан пришел обледенелый и сказал, что привезти воду из проруби на Сороти нет возможности – дорогу завалило, и лошаденка тонет в снегу по брюхо; Но горевать было некогда – надо было пораньше накормить всех ужином; Девушки разогревали лыжи на примусе, смазывали их темной пахучей мазью, проверяли крепления и завидовали Вове - у него крепления были не из ремней, а из блестящих никелированных пружин; Утром в Михайловское прибыли лыжники, но Швейцер не пустил девушек к Татьяне Андреевне - она как раз в это время уснула.
Примечание 2 . Уступая свои позиции, двоеточие как знак препинания не исчезает, оно закрепляется при оформлении различных перечней, а также употребляется в новых синтаксических условиях, там, где могут наиболее проявиться его разъяснительно-пояснительные возможности, например в ряде экспрессивных номинативных построений, которые активно используются в заголовках, особенно в названиях газетных рубрик: Критика: обратная связь; Мировые проблемы: пути решения; Александр Блок: неизданное наследие; Телевидение: программа на неделю; Высшая школа: еще один взгляд на студенческое самоуправление; Поэзия: лицом к лицу с читателем.
Двоеточие устойчиво сохраняет свою значимость в сложных предложениях, в которых вторая часть, разъяснительная, представляет собой сложноподчиненное предложение. Подчинительные союзы, которые начинают вторую часть предложения, оказываются сразу после двоеточия, но фактически они связывают части разъяснительной конструкции, т.е. непосредственного отношения к первой части не имеют: Потом мне стало ясно: чтобы лучше понять людей, надо жить среди них (газ.); Наконец она поняла: если встать пораньше, то можно многое успеть (газ.).
4. В бессоюзном сложном предложении употребляется тире:
1) если между частями бессоюзного сложного предложения устанавливаются противительные и сопоставительные отношения: На дворе в морозном пару краснело; солнце - в доме было тепло. На дворе палил летний зной - в доме было прохладно и смешивался с прохладой мирный запах нафталина (Бун.); Это не конь строчит - сердце мое стучит (Сн.); Он просил на праздник оставить дома - не оставили (Расп.); Хотели снова назначить его председателем - нельзя (Расп.); Раз поругали, другой - не помогает (Крут.);
2) если во второй части предложения заключено указание на результат, резкую смену событий: Крайнев зажег шнуры - они вспыхнули (Е. П.); Синцов дал очередь - танкист исчез (Сим.);
3) если вторая часть предложения имеет значение следствия, вывода из того, о чем сообщается в первой части: Еще выстрел - кучер выронил вожжи и тихо сполз под колеса (Шол.); Черемуха была крупная в длинных и чистых, без листа, тяжелых гроздьях - только успевай подставляй под них руки (Расп.); Надо сказать, что наши кончановские огороды бедные, суглинистые - картошка и та не родится (Крут.); Бывало пели - дух захватывало, бралась любая высота (Ас.); Шум, смех, звон посуды - никто не заметил ухода Павла Евграфовича (Триф.); Забила она [кефаль] бухту так густо, что весло вставишь - оно торчком стоит и само идет по воде (Пауст.);
4) если в первой части предложения есть указание на время или условие совершения действия, обозначенного во второй части: Обветренное лицо горит, а закроешь глаза - вся земля так и поплывет под ногами (Бун.); Зайдешь в такую избушку - жилым духом не пахнет (Шукш.); Красивый парень. Сбрей ему сейчас бородку, надень костюмчик - учитель (Шукш.); Заболела нога - ты чувствуешь (Шукш.); Пропадет какой лист - Сережа ищет его (Пан.); Есть солнце – будут и бабочки (Наб.);
5) если во второй части предложения содержится сравнение с тем, о чем сказано в первой части: Мимо пройдет - солнцем одарит: Береза в лесу без вершины - хозяйка без мужа в дому (Н.);
6) если вторая часть предложения вступает в присоединительные отношения с первой: Я как дождь влетаю в самые узкие щелочки, расширяю их – так появляются новые строфы (Ахм.); Бывает так, что на горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесет их жалобно-восторженный крик, а через минуту, с какой жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука - так точно люди с их лицами и речами мелькают в жизни и утопают в нашем прошлом (Ч.); А Никитич может рассуждать таким манером хоть всю ночь - только развесь уши (Шукш.); Там было уже человек пятнадцать мужиков и парней - все на лошадях и с ружьями (Шукш.); Иногда ночью сверху слышишь дикие вопли - это значит на крыше появился соперник кота (газ.);
7) если вторая часть предложения имеет объектное значение: Он знал - я с детства вижу камень. Камень да ржавчину невыкрашенных крыш (Сн.); Знаю - ах, чудес не будет (Сн.); Я встретила взгляд твой - тревога в нем стыла (Сн.); Поедет он смолоду, помнится, в город, глядишь - уж летит, да с каким полушалком (Сн.); А его [скот] наш отец, Василий Андреевич, в тыл, в Пензу погнал. Боялась мать – выдадут. Но бабешки не проговорились (Крут.); А помню - в сугробах тонули дворы (Сн.). Значения эти близки к разъяснительным.
Примечание 1 . Тире окончательно закрепилось в бессоюзном сложном предложении с разноструктурными частями, особенно если вторая часть - номинативное предложение: Дверь распахнулась - твердый подбородок в суточной щетине, насупленный лоб, но выражение длинного, помятого сном лица брюзгливо-кислое и голос сварливый, нерешительный (Тендр.); Аристотель уставился на него – пыльная борода, хмурый лоб, мятые веки, под ними беспокойные глаза (Тендр.);
Примечание 2 . Активность знака тире объясняется его функциональными качествами: тире не только показатель смысловых отношений между частями предложения, но и резкий разграничитель. Важным оказывается именно последнее, так как взаимоотношения частей в бессоюзном сложном предложении часто бывают неопределенными, как бы стертыми: Все схлынули, остался один – невысок, худощав, на скуластом лице в подстриженной бороде прячется насмешливая улыбочка (Тендр.); Толпу да, похоже, и Садока озадачивает спокойствие гостя - стоит в пустоте, маленький, нелепый, в тяжело обвисшей одежде, беззащитно жалкий (Тендр.); Вечером прекратился ток. Мы попали в ловушку - трамвай не ходил (Пауст.).
5. 5. В бессоюзном сложном предложении запятая и тире как единый знак встречается все реже и реже, хотя в недалеком прошлом знак был достаточно активен: Стихал весь дом, - даже барыня набивала девками свою комнату и разговаривала шепотом (Бун.); Народу много, - все люди загорелые, с обветренными лицами, в поддевках и длинных сапогах (Бун.); Даже вода взволновалась, - вот до чего взыгрались лягушки (Пришв.); В саду, в горах листвы сверкали белые и небольшие лампочки, - было похоже на иллюминацию (Пауст.); Широкий подъезд показался мне совершенно пуст, - это показалось мне странным (Кав.); Егор проверил взведенный курок, - отступать некуда, надо стрелять (Шукш.); Шел разговор о горестной судьбе Андрея, - ему всю жизнь не везло (Пауст.); В море далеко не сунешься, а в бухте рыбы нет и нет, - чистое наказание! (Пауст.). Этот знак не связан с передачей какого-либо особенного значения, хотя, как правило, употребляется при значении присоединения во второй части предложения. Запятая и тире как единый знак может оказаться в позиции запятой, многоточия и тире, для которых достаточно четко определены условия применения и которые имеют более дифференцированные значения.
Примечание . Запятую и тире как единый знак препинания не следует смешивать с сочетанием этих знаков, когда тире разграничивает части бессоюзного сложного предложения, а запятая отделяет впереди стоящую обособленную конструкцию или придаточную часть предложения: Не прошло и трех часов с восхода солнца, а уж казалось, что близок полдень, – так жарко, светло было всюду и так многолюдно возле лавок в конце улицы (Бун.); Крупнолицый парень, моторист баркаса, равнодушным взором поглядывал в пасмурное небо, включил мотор, и мгновенно все успокоилось, затихло в воде, плотно оцепленной лодками, - ни всплеска, ни шума, ни сверкания (Бонд.).
Скачать книгу
Вся книга на одной странице (значительно увеличивает продолжительность загрузки)
Всего страниц: 130
Размер файла: 466 Кб
Коротышка в сарафанчике что-то объясняла Вере про дом Аграфены Лукиничны. И как не надоест? Слушать скука. Павел Евграфович опять наладился встать и пойти, но Руслан остановил его и даже рукой нажал на плечо, заставляя сесть. - Ты послушай, послушай, тебе полезно. - И, обращаясь к юристке: - Понимаете, на что напирают? На то, что восемь лет снимали у Аграфены, ремонтировали... А те раньше всех подали заявление... - Но и у вас свои плюсы. Во-первых, вы самые старые жители кооператива... Во-вторых, разрослась семья... Теперь все говорили разом. Юристка, важно хмуря чело, чеканила очень громко и авторитетно. Голос у нее обнаружился - как рожок. Павел Евграфович заметил, что нынче в старости - глупость, конечно! - стал бояться людей с громкими голосами. Сначала хотел было вступить в разговор и объяснить юристке суть. Почему он против затеи с домом? Потому что Полина Карловна - друг Гали и Галя сюда их всех заманила восемь лет назад. Была б жива Галя, о таком споре и помыслить нельзя. Но дети считают: раз мамы нет, значит, можно. Да и Полине недалеко до мамы. Обо всем этом говорено было до крика. Поэтому ну их к богу в рай. - Я сказал, ни с кем разговаривать не стану! - Павел Евграфович, угрюмо супясь, стал выползать из-за стола, опираясь о палку и клоня туловище вперед. - Да ради бога, папа! Как хочешь... Обойдемся... Вдогонку был голос Николая Эрастовича: - Кстати, насчет царя Ивана Васильевича... Вот вы, Руслан Палыч, на царя кидаетесь, а сами что ж? Тоже стремитесь расширять территорию и не считаете зазорным... Шум, смех, звон посуды - никто не заметил ухода Павла Евграфовича, вечное с утра до ночи чаепитие продолжалось. Гнусливая дробь Эрастовича, голосок Веры и буханье Русланова баса остались за спиной. И чуть только Павел Евграфович спустился с крыльца на землю - крыльцо высокое, для Павла Евграфовича это всегда задача, - тут же стал думать о письме Аси. Перечитывать его решил позже, после похода в санаторий. Когда сделает дело. После обеда. Пройти надо было немалый путь, километра полтора по асфальтовой дороге через весь поселок; можно идти и речкой, там дольше, зато есть скамейки и возможны краткие остановки с отдыхом. День затевался такой же, как предыдущие, жара несусветная. Черный пес Арапка, обычно сопровождавший Павла Евграфовича в путешествии, сегодня идти отказался: разморенный жарой, лежал в тени веранды и не двигался, хотя услышал знакомое звяканье. - Не пойдешь? - спросил Павел Евграфович. Пес едва шевельнул хвостом, но даже морды, опущенной на лапы, не поднял. Тысячи молодых с музыкой, с шарами, в купальниках валили навстречу с троллейбусного круга на пляжи. Никого и ничего не замечал Павел Евграфович, думал о письме, и что-то вдруг недодуманное, недочитанное до конца неприятно стало свербить. Чепуха какая-то. Чушь ничтожная, фразочка: "Не понимаю, почему написал именно ты". Отчего же не понимает? Глупо не понимать. Да и все письмо какое-то, прости господи, немного, что ли, старушечье, глуповатое. Дни мои все более переливаются в память. И жизнь превращается в нечто странное, двойное: есть одна, всамделишняя, и другая, призрачная, изделие
Структурные части сложного предложения разделяются знаками препинания. Причем при различных комбинациях союзного и бессоюзного объединения частей отмечается закономерность: при союзном объединении используются запятые, их разделительно-выделительной «силы» достаточно, чтобы указать на границу частей, так как смысловые взаимосвязи частей выражаются, как правило, союзами; при бессоюзном объединении используется больше знаков препинания, так как они не только фиксируют границу частей, но еще и указывают на смысловые взаимоотношения этих частей. Есть еще одна закономерность в употреблении знаков в сложном предложении: при наличии в составе сложного предложения более чем двух частей вступают в силу основные правила расстановки знаков при однородных членах предложения.
В сложносочиненном предложении может стоять точка с запятой, если его части значительно распространены и имеют внутри запятые: Взвыла спросонья собака... зашелестела трава - прошел еж, трижды щелкнув челюстями; но звуки эти, неожиданные и ненужные, ничего не поколебали в темном, устоявшемся молчании душной ночи (М. Г.); Ужас сердце чует в этот краткий миг, который делит гул громовый на удары; а они гремят, и тучи разрываются, бросая золотые стрелы, молний из рядов своих на землю (М. Г.); Мне это показалось парадоксом, и не сразу я понял смысл его слов; но он такой: за Кильдинским королем культурная страна, тысячи таких же, воспитавшихся в гражданской свободе, тяжком труде в горах, таких же одиноких, но невидимо связанных между собой королей (Пришв.); Хотя он и знал дорогу, но в прошлый раз ездил к танкистам днем; ночью же все казалось другим, незнакомым (Каз.).
Между частями сложносочиненного предложения может стоять тире, если вторая часть предложения заключает в себе значение результата, резкого противопоставления или представляет собой неожиданное присоединение по отношению к первой части: Поезд влетел в сумерки - и все предметы за окном слились в одну сплошную черноту (Ток.); Они посидят рядком на завалинке, покурят, поговорят о том, о сем - и быть по сему (Крут.); И тогда Домна обрядила Сережу в самотканую одежду, расчесала ему русые кудряшки, дала ему в руки мешок - и пошел он вдоль Липягов (Крут.); Сначала я старался не зачерпнуть воды или грязи в туфли, но оступился раз, оступился другой - и стало все равно (Сол.); Раз-другой прошел он по селу - и все к нему привыкли (Крут.); Заграбастает [мать] все зипуны, подстилки - и на мороз их (Крут.); Он делал вид, что слушает хозяйку, изумлялся самым простым вещам, хлопал себя по колену - и опять говорил только о себе (Бун.); Быть может, он даст денег, правительство разрешит - и монастырь вновь воскреснет (Пришв.); По дубу перейдем ручей - и на болото (Пришв.); Спроси - и не скажу (Пришв.); Вначале так боишься пропускать даром минуты: ты знаешь, что время ограничено, задержат тебя по-пустому - и ты навсегда пропустишь (Пришв.); Он упорно избегал оставаться с ней наедине - то таскал за собой Пику, то жаловался на нездоровье (Фад.); Не было видно окон четвертого этажа, моргнуло - и за решеткой явилось бледное пятно (Пришв.); Положишь палочку на воду - и она поплывет по течению (Пришв.); Природа. Она стучит родниками. Тронь дно - и заноет кисть руки (Вин.); Она вспомнила Алитета - и сразу погасла улыбка, уступив место тревоге и страху (Сем.).
В сложносочиненном предложении может быть запятая и тире как единый знак препинания: Оскалив зубы, староста стал драть его кнутом по чем попало, - и от боли и от ужаса Аверкий проснулся весь в слезах (Бун.); На очереди были полицейские пункты, - и там о Давиде никто ничего не слыхал (Пришв.); Еще один поворот дороги, - и она потянулась к мосту (Наб.). Такое разделение частей сложносочиненного предложения можно считать несколько устаревшим: во-первых, из-за излишнего нагромождения знаков препинания, особенно если предложение недостаточно распространено, не осложнено внутренними выделениями; во-вторых, если части предложения распространены, то такой знак нечетко передает взаимоотношения частей, особенно если внутри имеется тире.
Части сложносочиненного предложения разделяются запятыми, если между ними устанавливаются отношения соединительные (союзы и, да, ни... ни ), противительные (союзы а, но, да, однако, же, зато, а то ), разделительные (союзы или, либо, ли... или, ли... ли, то... то, не то... не то ), присоединительные (союзы да и, и притом, также, тоже ) и пояснительные (союзы а именно, то есть ): Повествование у меня получается строго документальным, и дальше я должен идти избранной стезей (Чив.); Недоразумение было налицо, и повинен в нем был, конечно, Иван Николаевич (Булг.); На Бронной уже зажглись фонари, а над Патриаршими светила золотая луна (Булг.); В Кара-Бугазе есть соль, но нет угля, нефти... (Пауст.); Небольшая площадка перед домом была заасфальтирована, и в зимнее время на ней возвышался сугроб с лопатой, а в летнее время она превращалась в великолепнейшее отделение летнего ресторана под парусиновым тентом (Булг.); Слышался ли в открытые окна трезвон городских и монастырских колоколов, кричал ли на дворе павлин, или кашлял кто-нибудь в передней, всем невольно приходило на мысль, что Михаил Ильич серьезно болен (Ч.); Нужно добывать именно хлеб, то есть нужно пахать, сеять, косить, молотить (Ч.); Быков плохо понимал, почему Васильев отказался от поездки, да и мало интересовали летчика личные планы поручика (Саян.).
Примечание . Союзы ли... или в сложносочиненном предложении приравниваются к повторяющимся союзам, и поэтому запятая перед или ставится, в отличие от употребления этого же союза при однородных членах в простом предложении, где сочетание ли... или не образует повторяющихся союзов, вследствие чего запятая перед или не ставится; ср.: Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит (Л.); Сохранился ли еще в ее памяти любовный образ прекрасного моряка, или ее внимание к умершему и к его семье было дружеской благодарностью за прошлое счастье (Купр.); - Видит ли он это или не видит (Г.).
В сложносочиненном предложении запятая не ставится в следующих случаях:
1) если части сложносочиненного предложения имеют общий второстепенный член или общую придаточную часть: ...Теперь же все они [деревья] были видны до мельчайших подробностей и все ликовали и манили к себе (Пришв.); Сквозь дождь лучилось солнце и раскидывалась радуга от края до края (Пришв.); Когда взошло солнце , роса высохла и трава позеленела ; если же придаточная часть относится только к одной из частей сложносочиненного предложения, то вторая часть его отделяется запятой: Ромашов знал отлично, что Шурочки нет в этой светлой, точно праздничной группе, но, когда он глядел туда, - всякий раз что-то сладко ныло у него около сердца , и хотелось часто дышать от странного, беспричинного волнения (Купр.);
2) если части сложносочиненного предложения объединены общим вводным словом, имеют общий обособленный член или объединяются пояснительным значением по отношению к третьей части - поясняемой ими: Словом , время уже истекло и пора было уже уходить; Вопреки всем предсказаниям синоптиков , небо уже прояснилось и дождь перестал; Вскоре мы оказались перед ущельем : внизу шумела вода и слышалось падение камней; Останавливаться было нельзя : ноги засасывало и следы наливались водой (Пауст.);
3) если части сложносочиненного предложения представляют собой номинативные или безличные предложения однородного состава: Слышишь? Хриплый стон и скрежет ярый! (П.); С деревьев капало и вокруг пахло листвой . Однако если номинативных предложений больше чем два и союз и повторяется, то запятые ставятся - по правилу, которое действует при выделении однородных членов предложения: Шипенье подводного песка, неловкого краба ход, и пробег бычка, и круглой медузы лед (Багр.); И голубой дымок, и первых встреч неясная тревога, и на плечи наброшенный платок, казенный дом и дальняя дорога (Сим.). Запятая ставится и в случае, если сказуемые безличных предложений не однородны по своему составу: Пахнет чем-то незнакомым, и очень жарко (О. Б.);
4) если части сложносочиненного предложения представляют собой побудительные, вопросительные или восклицательные предложения; объединяющей здесь оказывается единая интонация, в побудительных предложениях могут быть и общие частицы: Где будет собрание и кто его председатель? - общая вопросительная интонация; Как тихо вокруг и как чисто звездное небо! - общая восклицательная интонация; Пусть светит солнце и птицы поют! - общая частица; объединяющим элементом может быть и союз: Кончились майские холода, стало тепло, и зажухла черемуха. Зато наметились бутоны рябины и расцветает сирень (Пришв.).
Примечание . Употребление запятой и тире как единого знака препинания нельзя смешивать с сочетанием запятой и тире, когда каждый знак стоит на собственном основании: Он, по старой привычке, заразился было этим чувством, но скоро понял, что пожару он только обрадовался, обрадовался развлечению, тому, что прибегут к нему, потащат его из риги на траву, понял и то, что пожар далеко и что ничего этого не будет, - он опять почувствовал равнодушие, опять лег (Бун.); Чувствовалось под неприятно слабеющими ногами, как снизу что-то нарастает, приподнимает, потом валит набок, расступается, - и пол все глубже уходит из-под ног (Бун.); Кто знает, сколько времени придется пробыть в тайге, - и все время за спиной Гринька и его товарищи (Шукш.).
Если перед подчинительным союзом стоят слова, указывающие на присоединительное значение (особенно, в частности, а именно, а также, а только, но только и др.), то запятая ставится перед ними, а не перед союзом: Неповторим Ярославль, ни с каким городом не спутаешь его, особенно когда увидишь город с Волги (М. Рапов); Хорошо в лесу весной, особенно когда почки на деревьях только-только начинают раскрываться; Она обещала приехать, но только когда закончатся экзамены; Он приехал в город, чтобы посетить выставки, а также чтобы навестить своих родственников .
Если перед подчинительным союзом стоят усилительные частицы (как раз, чуть только, лишь, исключительно и др.), то запятая ставится перед ними: Он приехал вовремя, как раз когда должны были начаться занятия; Перед нами предстал овраг, лишь когда рассеялся туман .
В сложноподчиненных предложениях могут употребляться сложные по составу союзы: так как, потому что, оттого что, вследствие того что, благодаря тому что, в силу того что, в то время как, несмотря на то что, вместо того чтобы, с тем чтобы, по мере того как, в то время как, с тех пор как, перед тем как, подобно тому как, тем более что, так же как, прежде чем, так что .
Союзы могут входить целиком в придаточную часть, и тогда запятая ставится перед первой частью союза: Две недели он заставлял его рисовать, потом сказал, что из Тараса выйдет хороший художник, но взять его в обучение он боится, потому что Тарас - беглый крипак (Пауст.); Гул шторма слышен рядом, за мысом, тогда как в Балаклавской бухте вода, налитая вровень со старыми набережными, стоит неподвижно (Пауст.); Следует почаще менять девчат на постах, потому что к вечеру мороз крепчает (Б. П.).
Союзы могут расчленяться - в зависимости от смысла предложения, логического выделения его членов, наличия в предложении особых лексических элементов. В этом случае запятая ставится перед второй частью союза, а первая включается в состав главной части, как соотносительное слово: Оттого, что мы встали очень рано и потом ничего не делали, этот день казался очень длинным (Ч.); Благодаря тому, что лето очень жаркое и сухое, понадобилось поливать каждое дерево (Ч.); Федор переменился гораздо раньше, чем думала мать, и совершенно не так, как она надеялась (Ав.); Это трудно понять молодежи потому, что этой России уже нет (Пауст.); Лицо ее тонко розовело и слегка лоснилось оттого, что она недавно умывалась с мылом (Шол.); Не ходи в атаку до тех пор, пока не получишь от меня приказа (Шол.); Ночью будто бы эвенки почти все поют во сне, и так, что один запоет, а другой подтягивает (Пришв.); Мгновенно вскочил и увидел Валерию, конечно, нарочно она загородила луну, чтобы показаться, но оттого, что луна загораживалась ею, дрожало и лучилось вокруг нее сказочное сияние (Сол.).
Союзы могут расчленяться или не расчленяться в зависимости от конкретного смысла предложения: Любой из нас, на свой срок становясь участником жизни, проходит в ней неповторимый путь, приобретает сугубо индивидуальный опыт, представляющий, однако, интерес и для других, потому что сила людей, их вера в будущее основываются на опыте каждого (Чив.) - при смещении акцента на слово потому (если запятую ставить перед союзом что ) значение причинного обоснования проявится в полную меру и станет в данном высказывании основным (ср.: любой из нас... приобретает сугубо индивидуальный опыт, представляющий, однако, интерес и для других потому, что сила людей... ).
Не расчленяются сложные союзы тогда как, словно как, в то время как : Последние заметки Ивина были тревожны: начальник строительства распорядился возводить плотину туземным способом, тогда как , по мнению Ивина и других работников, следовало возводить бетонную (О. Б.); В то время как я потрошил и чистил ярких морских рыб, около меня остановилась женщина лет шестидесяти или даже шестидесяти пяти (Сол.).
Примечание 1 . Союз в то время как в недалеком прошлом мог расчленяться: В то время, как я вздремнул, взошла луна (Л. Т.).
Возможность расчленения союза в то время как обнаруживается при актуализации временного значения, особенно при включении слов как раз, еще, самое, именно : Я спросил об этом деда как раз в то время, как он замахнулся было вторым валенком (Пришв.). Такие предложения близки предложениям с союзом когда (в то время, когда): Грибы по-настоящему начинают расти в то время, когда рожь выметывает колос (Тендр.).
Примечание 2 . В результате смещения акцентов и перестановки знака препинания может меняться семантика придаточной части. Таким свойством обладает, в частности, союз так что : Он в три приема раскачался, и вдруг, описав всем телом полный круг, так что на один момент его ноги находились прямо над головой, он с силой оттолкнулся от брусьев, пролетел упругой дугой на полторы сажени вперед, перевернулся в воздухе и ловко, по-кошачьи, присел на землю (Купр.) - придаточная часть следствия; ... описав всем телом полный круг так, что на один момент его ноги находились прямо над головой - придаточная часть образа действия с оттенком степени этого качества (слово так стало соотносительным благодаря переносу на него ударения). Такому переносу знака препятствует лексическая организация предложения, которая не допускает изменения значения: На дворе стояла совершенно черная, непроницаемая ночь, так что сначала Ромашову приходилось, точно слепому, ощупывать перед собой дорогу (Купр.) - в этом предложении степень качества уже обозначена в главной части, и потому придаточная часть не может быть преобразована; кроме того, качество мыслится не у действия, а у именования (подлежащего). Ср. возможную трансформацию: На дворе стояла совершенно черная, непроницаемая ночь, такая, что сначала Ромашову приходилось, точно слепому, ощупывать дорогу . В предложении: Не знаю, на какую фантазию подтолкнуло бы ее увиденное, но совпало так, что у Нюшки в этот день околел петух (Сол.) - запятая перед так невозможна из-за смысловой недостаточности глагола совпало в данном высказывании.
Если придаточная часть стоит перед главной, наблюдается тенденция к нерасчлененности союза: По мере того как снег в котелке серел и обращался в молочно-мутноватую жидкость, Павел добавлял снегу из ведра (О. Б.). Нерасчлененность союза в такой позиции объясняется тем, что обычно акцентируется последняя часть предложения, в начале же акценты редки. Ср.: По мере того как поднималось солнце, день теплел и веселел (Бун.). - Шум стихал по мере того, как известие проникало во все углы зала (Леон.); А теперь, после того как хозяйство лишилось заправилы, не только Федор растерялся, но и его мать (Фад.) - А вот что произошло в последнюю минуту перед тем, как он вслед за Елизаветой Александровной вышел в переднюю (Фад.).
Расчленение союза обязательно:
1) при наличии слов, примыкающих к первой части союза и логически выделяющих ее: при употреблении отрицания, усилительных, ограничительных и других частиц, вводных слов, наречий. Все эти слова перетягивают ударение на первую часть союза, способствуя переходу его в соотносительное слово: Пастухов сошелся с Цветухиным не потому, что тяготел к актерам (Фед.); Уцелел же он потому, что сосед приспособил его вместо сарайчика, держит там либо сенцо, либо сушеные картофельные плети, либо что придется (Сол.); Неравнодушен я к ней только потому, что она ко мне равнодушна (Эренб.); Окна в доме были открыты, видимо, оттого, что было очень душно ;
2) при включении первой части союзного сочетания в однородный ряд членов предложения: Ромашов же краснел до настоящих слез от своего бессилия и растерянности, и от боли за оскорбленную Шурочку, и оттого, что ему сквозь оглушительные звуки кадрили не удавалось вставить ни одного слова (Купр.);
3) при противопоставлении: Мелодии, смешиваясь со слезами, текут по вашему нерву к сердцу, и вы плачете не оттого, что вам печально, а оттого, что путь к вам вовнутрь угадан так верно и проницательно (Паст.).
В сложноподчиненных предложениях с несколькими придаточными знаки препинания ставятся по правилам, действующим при оформлении однородных членов предложения: учитывается, соединяются придаточные части сочинительными союзами или не соединяются, повторяется сочинительный союз или не повторяется; имеет значение и число повторяющихся сочинительных союзов: Но я бросаю газету, когда они [щенки] просыпаются и начинается у них интересная борьба за существование и ; С этим Васькой мы давно связаны, когда у него был Карай, а мою собаку Анчара застрелили на охоте (Пришв.) - две придаточные части времени соединены союзом а ; И мы тоже думали о глухарях, что, вероятно, скот забрался сюда и перепугнул [птиц], а то , может быть, на поляне сверху их оглядел ястреб, бросился, разогнал и остались только следы, по которым напрасно мы бродим а то ; Подходя к дому, я вспомнил, что неподалеку в еловом перелеске с можжевельником не раз спугивал старого петуха-черныша и еще там жила матка с одним молодым петушком (Пришв.) - две придаточные изъяснительные части соединены союзом и ; Очень раздумывать, однако, о том, что двоилось у меня в глазах или на самом деле след был двойной и как могло быть, что от одной птицы шел двойной след, - времени у меня не было (Пришв.) - три придаточные изъяснительные части соединены разными союзами - или и и ; Точь-в-точь такую же жалость вызывала у нее и мать, Зинаида Витальевна, когда, забыв про своих продавщиц, парикмахеров и массажисток, усталая, укладывалась на ночлег или когда учила девочку завязывать бантики (Бел.) - две придаточные части времени соединены союзом или ; Я помню, как мы бежали по лесу, как жужжали пули, как падали отрываемые ими ветки, как мы продирались через кусты боярышника (Гарш.) - четыре придаточные изъяснительные части, не соединенные сочинительными союзами; Он ощутил прелести этих садов, где в глубине аллей шумят балтийские волны, где морской ветер покрывает рябью и из мраморных изваяний льются по ступеням, покрытым илом и бронзой, прозрачные водопады (Пауст.) - три придаточные определительные части, третья из которых присоединяется союзом и .
Примечание . Предложения с однородными соподчиненными придаточными частями не следует смешивать с предложениями, в которых союз и после придаточной части присоединяет новую часть сложносочиненного предложения: К скольким тысячам вопросов служит ключом это знание, что в творчестве работает только своя мысль, и она одна определяет основную силу творчества (Пришв.).
Как и между распространенными однородными членами предложения, между распространенными придаточными частями может стоять точка с запятой: Давыдову становилось чуточку грустно оттого, что там теперь уже многое изменилось; что он теперь уже не сможет ночи напролет просиживать над чертежами; что теперь о нем, видимо, забыли (Шол.). Особенно часто точка с запятой употребляется в пространных периодах:
Бой в лесу, в кустах, в болоте,
Где война стелила путь,
Где вода была пехоте
По колено, грязь - по грудь;
Где брели бойцы понуро,
И, скользнув с бревна в ночи,
Артиллерия тонула,
Увязали тягачи.
Этот бой в болоте диком
На втором году войны
Не за город шел великий,
Что один у всей страны;
Не за гордую твердыню,
Что у матушки-реки,
А за некий, скажем ныне,
Населенный пункт Борки
Как ни ярок был день; как ни золотило солнце те места - на снегу, на деревьях, куда оно попадало прямыми лучами; как ни густа была синева там, куда не достигало солнце; как ни розовели вверху безлистые купы берез; как ни ослепительно сверкали иногда крупные кристаллики снега, когда глаза мои попадали как раз на зайчики, отбрасываемые этими кристалликами, - все же ничего не было ярче красных грудочек снегирей (Сол.).
В многочленных сложноподчиненных предложениях может оказаться две или - реже - несколько главных частей. Их пунктуационное оформление также подчинено правилам, действующим при однородных членах предложения. Например, две главные части, соединенные сочинительными союзами, не разделяются запятой (см. раздел «Сложносочиненное предложение»): Пока мы добрались до Никитского бульвара, где помещался Дом печати, вечер кончился и Блок уехал... (Паст.). Бессоюзное соединение частей влечет за собой постановку запятой: Едва Нину оставил Свежевский, как к ней подбежал горный студент, за ним еще кто-то (Купр.).
В сложноподчиненном предложении с несколькими придаточными, а также в сложном предложении с сочинением и подчинением могут оказаться рядом два союза (или союзных слова): два подчинительных союза (или подчинительный союз и союзное слово), сочинительный и подчинительный союзы (или сочинительный союз и союзное слово). Сочетающиеся союзы разделяются или не разделяются запятыми в зависимости от контекстуальных условий.
Запятая на стыке союзов ставится, если после первого союза следует одиночный союз («изъятие» внутренней придаточной части не нарушает структуры предложения: Но в этом болоте невозможно было долго стоять, потому что, когда в первые морозы оно покрылось слоем льда, вода подо льдом понизилась, и так образовался лед-тощак (Пришв.) (ср.: ...невозможно было стоять, потому что вода подо льдом понизилась... ); Во всем, что наполняет комнату, чувствуется нечто давно отжившее, какое-то сухое тление, все вещи источают тот странный запах, который дают цветы, высушенные временем до того, что, когда коснешься их, они рассыпаются серой пылью (М. Г.) (ср.: ...высушенные временем до того, что они рассыпаются... ). То же при сочетании сочинительного и подчинительного союзов: А женщина все говорила и говорила о своих несчастьях, и, хотя слова ее были привычными, у Сабурова от них вдруг защемило сердце (Сим.) (ср.: и у Сабурова от них защемило сердце ); Собака приостановилась, и, пока она стояла, человек видел, как солнечный луч обласкал всю полянку (Пришв.) (ср.: ...собака приостановилась, и человек видел... ); Чтобы не упасть вниз, я хватаюсь за гриву лошади и, когда становится уже не страшно смотреть вниз, вижу, как там куда-то в сторону шагом пробирается Ветр Иваныч (Пришв.) (ср.: ...я хватаюсь за гриву лошади и вижу... ).
То же при расчленении союзного сочетания то как раз : Когда я сильно оттолкнусь и нырну вниз головой, то, если загрести под водой два или три раза и вынырнуть поотложе, как раз окажешься около осоки (Сол.) (ср.: ...то как раз окажешься около осоки ).
Запятая на стыке союзов не ставится, если далее следует двойной союз («изъятие» придаточной части разрушает структуру предложения). Это случается, когда подчинительный союз имеет в главной части предложения коррелят то : Прокофьев, одеваясь на ощупь в кромешной темноте, говорил, что писательство - самое тяжелое и заманчивое занятие в мире и что если бы он не был геологом, то наверняка бы сделался писателем (Пауст.) - невозможно «И что... то наверняка бы сделался писателем» ; в данном предложении имеются две изъяснительные части, соединенные союзом и - что... и что; но в качестве второй придаточной выступает сложноподчиненное предложение (если... то ); Думал я, что если не случится в этот час перемены, то судье уток не стрелять этим утром (Пришв.) - невозможно «Думал я, что... то судье уток не стрелять» ; в данном предложении союз что присоединяет все следующее сложноподчинённое предложение целиком (если... то ); Мне казалось, что если бы она очутилась сейчас здесь, рядом со мной, то не было бы в моей жизни мгновения счастливей и лучше (Сол.) - союз что присоединяет сложноподчиненное предложение (если... то ).
Запятая не ставится и в том случае, если перед подчинительным союзом или союзным словом помещается еще присоединительный союз да и : Очень, очень может быть, что и она даже не пошла бы за него ни за что, если б узнала о нем своевременно побольше подробностей. Но дело было в другой губернии, да и что могла понимать шестнадцатилетняя девочка... (Дост.); Не могу я поверить, что человек может так легко пройти от одного страстного интереса к другому, да и что ей биология (Зерн.).
В начале предложения сочинительный и подчинительный союзы, как правило, не разделяются запятой (сочинительный союз здесь имеет присоединительное значение): Денис помер. И когда я уезжал, старуха его вынесла мне гуся (Пришв.).
Правило действует и при наличии знаменательных слов между союзами: А иногда если у меня не было марок на трамвай, то приходил пешком (Кат.). Не разделяются запятой в начале предложения и подчинительный союз и союзное слово, если они начинают парцеллированную придаточную часть, приобретающую в таком случае присоединительное значение: И прости, и уже навсегда, навеки... Потому что где же они теперь могут встретиться? (Бун.).
Примечание . Между двумя союзами может не ставиться запятая и при особом авторском осмыслении, когда, например, сочинительный союз автор относит к придаточной части (структура же предложения допускает разделение сочинительного союза и подчинительного): До октября он кое-как прожил в лесу, но когда начались осенние дожди, а затем холода - с новой и неожиданной силой проснулась в нем тоска по детям, по родному хутору (Шол.) - здесь но когда воспринимается нерасчлененно, так как после придаточной стоит тире, резко разграничивающее придаточную и главную части (ср.: До октября он кое-как прожил в лесу, но, когда начались осенние дожди, а затем холода... ).
Сочетание союзов может образовывать один сложный союз, тогда части его не разделяются запятой: Очень похоже было, как если бы вдали шел автомобиль (Пришв.); Красота вдруг потухала, меркла, как если бы выключали некий волшебный свет (Сол.).
В сложноподчиненном предложении может ставиться тире, выполняющее в таком случае дополнительные смысловые и экспрессивные функции. Тире ставится:
1) при выделении придаточной, стоящей перед главной, при смысловом подчеркивании (особенно при наличии слов это, вот в главной части): Когда это кричит орел, сокол, ястреб, наконец, - это и красиво и мощно (М. Г.); Я вот, когда плывешь, особенно сладко разрезать плечом именно такую неподвижную зеркальную гладь. Если бы рябь и волны - уже не то (Сол.); Когда тоска - хорошо писать (Пауст.);
2) при усилении вопросительного характера придаточной части с целью подчеркивания необычности ее расположения перед главной: А что такое влияние - ты знаешь? (Зерн.); Зачем все это у вас произошло - скажи мне? ;
3) при наличии перечисления для подчеркивания обобщающего характера главной части: Где я буду этот учебный год, переведусь ли куда - ведь обо всем этом надо думать (Зерн.);
4) при параллелизме в строении предложения: Да, что знаешь в детстве - знаешь на всю жизнь, но и: чего не знаешь в детстве - не знаешь на всю жизнь (Цв.);
5) при усилении уточняющего характера придаточной части: Только ра з она оживилась - когда Мика рассказал ей, что на вчерашней свадьбе пели частушки ! (Зерн.).
В сложноподчиненном предложении может ставиться двоеточие, если в главной части предложения имеются специальные слова, нуждающиеся в последующем разъяснении: Он предупредил об одном : чтобы все прибыли вовремя; Распоряжение было следующее : чтобы к походу все подготовились заранее; И, сделав это, почувствовал, что результат получился желаемый : что он тронут и она тронута (Л. Т.).
Двоеточие может предшествовать и косвенному вопросу в придаточной части: Я все думал: как отнесутся ко мне мои знакомые (Ч.); Его очень беспокоил вопрос: стоит ли покупать эту книгу (Гран.); Она подумала: что сказали бы ее подруги в Стокгольме, если бы она там подала руку постовому полицейскому (Пауст.). Особенно стабильно употребляется двоеточие, если косвенный вопрос сопровождается вопросительным знаком: Екатерина хотела лишь убедиться: примкнет ли к заговору и невестка? (Пик.); Он хотел посмотреть: какая птица залетела в окно?
Примечание . Двоеточие для сложноподчиненного предложения - знак редкий, нехарактерный. Его сопровождает особая интонация предупреждения. В связи с общей тенденцией к расширению использования тире заметно вытеснение двоеточия знаком тире даже в случае, когда в придаточной части заключен вопрос: Я часто задаю себе вопрос - как видят нас наши зарубежные коллеги? (Ард.); ...Братья были озабочены - застрянет ли Пугачев под Оренбургом или решится идти на Казань? (Пик.).
В сложноподчиненном предложении может употребляться запятая и тире как единый знак препинания:
1) если предложение организовано в виде периода, который всегда делится на две части - повышение и понижение (запятая и тире ставятся на месте деления): Что горько мне, что тяжко было и что внушало прибыль сил, с чем жизнь справляться торопила, - я все сюда и заносил (Тв.);
2) если ряд однородных придаточных предшествует главной части: А грузовики шли... Но, когда их обливал сверху мертвенный свет вражеских ракет, когда рядом взрывы ломали, вздыбливали лед, - они все равно шли (О. Б.);
3) если главная часть имеет обобщающий характер и заключает перечисление впереди стоящих придаточных: Когда я оказывалась в лоне моего одесского семейства, когда слушала Микину скрипку, когда, плывя на спине, смотрела в глубокое небо, - все становилось на свое место (Зерн.).
Между главной и придаточной частями сложноподчиненного предложения ставится запятая. Запятые или отделяют придаточную часть, если она стоит перед главной частью или после нее, или выделяют придаточную, если она располагается внутри главной части: Общеизвестно, что каждый уехавший из России увез с собой свой последний день (Ахм.); А ещё мне кажется, что я как-то связана с моей корейской розой, с демонской гортензией и всей тихой черной жизнью корней (Ахм.); Вернулся в десятом часу на ту холодную спящую лужайку, на которую сегодня пришел ранним утром. В солнечном огне все гудело в цветах, заваривалось, благоухало, как будто все вместе тут общими силами варили варенье (Пришв.); Когда стемнело, я зажег лампу (Пришв.); Двойное небо, когда облака шли в разные стороны, кончилось дождем на два дня (Пришв.); Стало слышно, как гудит внутри здания огонь (Шукш.).
Запятая между главной частью и придаточной не ставится:
1) если перед подчинительным союзом или союзным словом стоит сочинительный союз: Не вернул он мне книгу и когда прочитал ее ;
2) если перед подчинительным союзом или союзным словом есть частица не : Мы попали в лес не когда закончился дождь, а когда он был в самом разгаре ;
3) если придаточная часть состоит только из одного союзного слова: Учащимся назначили экзамен, но не уточнили когда .
Примечание . Однако запятая и тире как единый знак препинания употребляется редко. Даже в периоде тире может отсутствовать, особенно если главные и придаточные части тесно друг с другом связаны: Как ни хотелось моему отцу исполнить обещание, данное матери, горячо им любимой, как ни хотелось ему в Багрово, в свой дом, в свое хозяйство, в свой деревенский образ жизни, к деревенским своим занятиям и удовольствиям, но мысль ослушаться Прасковьи Ивановны не входила ему в голову (Акс.); Но до чтения ли, до письма ли было тут, когда душистые черемухи зацветают, когда пучок на березах лопается, когда черные кусты смородины опушаются беловатым пухом распускающихся сморщенных листочков, когда все скаты гор покрываются подснежными тюльпанами, называемыми «сон», лилового, голубого, желтоватого и белого цвета, когда полезут везде из земли свернутые в трубочку травы и завернутые в них головки цветов; когда жаворонки с утра до вечера висят в воздухе над самым двором, рассыпаясь в своих журчащих, однообразных, замирающих в небе песнях, которые хватали меня за сердце, которых я заслушивался до слез; когда божьи коровки и все букашки выползают на божий свет, крапивные и желтые бабочки замелькают, шмели и пчелы зажужжат; когда в воде движенье, на земле шум, в воздухе трепет, когда и луч солнца дрожит, пробиваясь сквозь влажную атмосферу, полную жизненных начал... (Акс.).
Наличие тире в периоде более свойственно современному употреблению. Это связано с общим расширением функций тире.
Цельные по смыслу выражения
Цельные по смыслу выражения, в составе которых имеются подчинительные союзы или союзные слова, по форме напоминающие придаточные, как правило, знаками препинания не выделяются.
В неразложимых сочетаниях перед подчинительным союзом или союзным словом запятая не ставится: как ни в чем не бывало, сделать как следует, сделать как попало, сделать как надо, явиться как ни в чем не бывало, выполнить как должно, приходить когда вздумается, идти куда глаза глядят, говорить что на ум взбредет, заплатить бог знает сколько, кричать что есть мочи, самый что ни на есть, будь что будет и др.: Штаб остался как ни в чем не бывало там, где стоял (Сим.); Мне надо сутки подряд спать, чтобы отоспаться как следует (Шол.); Качка там что ни на есть нудная (Ст.). Такие обороты представляют собой сокращенные придаточные части, эквивалентные членам предложения: Он выполнил работу как следует . Если подобный оборот образует придаточную часть, то он отделяется запятой: Как следует , так он и выполнил работу .
Не ставится запятая в сочетаниях не только что, не то что, не то чтобы, не иначе как, только что не, только и... что, все равно что и др.: Я сам знаю, что из палки не только что птицу убить, да и выстрелить нельзя (А. Т.); И вдруг одна фраза мне не понравилась, даже не то чтобы не понравилась, просто приковала внимание (Зерн.); Сестра была для меня все равно что мать . Если вторая часть сочетания присоединяет придаточную часть, запятая ставится: Только и делает, что занимается спортом (ср.: Только и разговоров было что о приезде писателя ).
Не ставится запятая в неразложимых сочетаниях с местоименными и наречными словами: неизвестно кто, неизвестно что, неизвестно какой (где, куда, откуда, зачем), непонятно кто, непонятно что, непонятно какой (где, куда, откуда, зачем), все равно кто, все равно что, все равно какой, редко кто, редко что, редко какой, неведомо кто, неведомо что, неведомо какой, неведомо чей, невесть кто, невесть что, невесть какой, мало кто, мало что и др.: Приходят неизвестно какие личности; Возле дома росли неизвестно кем и когда посаженные цветы; Говорит неизвестно что ; На картине изображено непонятно что; Кузьма круто повернул лошадь и неизвестно зачем погнал ее назад домой (Бун.); Мало что известно об этом; Так знать и любить природу, как умеет Бунин, - мало кто умеет (Бл.); Наговорил невесть что и ушел из дому . Ср. при наличии придаточной части: Неизвестно, какой сюрприз готовит нам погода завтра; Было непонятно, какой отряд расположился на берегу реки .
Не ставится запятая в неразложимых сочетаниях (не) больше чем, (не) меньше чем, (не) раньше чем, (не) позже чем, (не) лучше чем, (не) хуже чем и др., если они не заключают в себе сравнения: Он выполнил работу не больше чем за час (потратил времени меньше часа); День выдался не хуже чем вчера (не хуже вчерашнего) . Ср. при сравнении: Спортсмен выполнил упражнение не хуже, чем его соперник .
Сравнительные обороты
Всегда выделяются обороты, начинающиеся сочетаниями как и, как правило, как исключение, как всегда, как сейчас, как нарочно, как теперь и др., кроме тех, что включаются в состав сказуемого: Как сейчас , помню тихий июльский день (Фад.); Как правило , в этих местах бывают обильные дожди (ср.: В этих местах обильные дожди бывают как правило ).
В оборотах не кто иной, как и не что иное, как ставится запятая: Это задание мог выполнить не кто иной, как он; Вдали виднелось не что иное, как небольшая башня .
Обороты со сравнительными словами как, словно, будто, как бы не выделяются запятыми в следующих случаях:
1) если они имеют значение образа действия (такие обороты заменяются творительным падежом существительного или наречием): Мы наступали. Сербы сражались как львы (Кат.); (ср.: по-львиному ); Тропинка извивалась как змея (ср.: змеей );
2) при обозначении тождества или приравнивания: Вот почему она смотрела на землю как на юдоль скорби (Н.-Пр.); Она воспринимала мать как старшую сестру ;
3) при передаче значения "в качестве": Сергей Лазо был прислан комитетом как главнокомандующий (Фад.);
4) если оборот является сказуемым или тесно примыкает к сказуемому (такое сказуемое без оборота лишается смысла): Она сама ходила как дикая (Гонч.); Брызги и волны были как в жизни (Фед.); Летняя жара действует на залив как топка (Пауст.); Жизнь как легенда ; Пыль была как ружейный порох (Пауст.);
5) если сравнительному обороту предшествует отрицание не или слова совсем, совершенно, почти, вроде, точь-в-точь, именно, просто и др.: Да он все делает не как люди (М. Г.); Стало светло почти как днем ; Он выглядел совершенно (совсем) как ребенок ;
6) если оборот является устойчивым сочетанием, часто повторяемым: бледный как смерть, блестеть как зеркало, белый как лунь, вертеться как белка в колесе, кататься как сыр в масле, голодный как волк (как собака), идти как на казнь, лететь как стрела, красный как рак, гол как сокол, чувствовать себя как дома, пристать как с ножом к горлу, остановиться как вкопанный и др.: Морозной ночью стыдливо, крадясь как вор , уносишь елку (Матв.).
7) если оборот выполняет функцию определения при словах, информативно недостаточных для данного контекста: Его супруга - Машенька - веселая говорунья, с глазами как вишни , была одета ярко (М. Г.); Был он неуклюжий, низкорослый, с руками словно грабли (журн.).
Сравнительные обороты функционально могут сближаться с придаточными, отличаясь от них лишь структурой, - они не представляют собой предикативной единицы. Ср., например: Даша чувствовала, как все в нем дрожит мелкой дрожью, точно от ужасного возбуждения (А. Т.) - сравнительный оборот; Оставались неподвижными только углы зала, туго, как подушки пером , набитого гостями (М. Г.) - неполное сравнительное предложение, переходящее в оборот; Горы подымались розовыми куполами и казались очень легкими, будто они состояли из пористых исполинских губок (Пауст.) - сравнительная придаточная часть.
Сравнительные обороты, начинающиеся сравнительными союзами (как, будто, словно, точно, чем, нежели, как будто и др.), выделяются (или отделяются) запятыми: Опять над полем Куликовым взошла и расточилась мгла и, словно облаком суровым , грядущий день заволокла (Бл.); Солнце жгло его руки и колени, земля горячо дышала, было даже видно, что над ней, как над жаровней , дрожит воздух (Бун.); Я страдала за милого, доброго Ивана Андреича, как за сына (Ч.); Война запомнилась мне больше работой, чем учебой (Чив.); Я ползу, как зверь , и только слышу, как больно и громко стучит мое сердце (Пришв.); Вправо и влево от магистрального канала, словно сучья и ветки от могучего ствола дуба , разрослись каналы поменьше, густо опутали все поле (Мус.); Занятно, что ее [жемчужину] когда-нибудь найдет ловец жемчужин: цепкий, как лиана , цейлонец или сын чужих широт, могучий, точно хвост Левиафана (Матв.).
Сравнительные обороты, начинающиеся союзом как , выделяются:
1) если обозначают уподобление: Внизу, как зеркало стальное , синеют озера струи (Тютч.); Но есть такая женская рука, которая особенно сладка, когда она измученного лба касается, как вечность и судьба (Евт.);
2) если в основной части предложения имеются указательные слова так, такой, тот, столь : А по другую сторону ворот стоял амбар, совершенно такой же по фасаду, как и дом (М. Г.); Так же непринужденна, как в Стокгольме , была ее походка (Фед.).
Примечание . Если союз как и указательное слово так с частицей же оказываются рядом, то они могут сливаться в единое союзное сочетание: Он, так же как Ильюшин , учился в Военно-воздушной академии, оба они много возились со мной при постройке планера (А. Яковлев).
Примечание . Пунктуация в сравнениях устойчивого типа может варьироваться: например, при различных отклонениях в употреблении устойчивых оборотов (порядок слов, подмена слов в словосочетаниях и др.) выделение возможно: А на мосту, как черт , черный взметнулся плащ (Цв.); ср.: черный как черт; Нити древесные... Тают, как дым (Матв.); ср.: развеялся как дым; Кто это шагает смело, как герой , в предрассветной темени зимнею порой (Вл. Федоров); ср.: сражался как герой; ...Бежит, вздымаясь светом Зодиака, огромная, бездомная Земля, побитая камнями, как собака (Кирс.); ср.: побрел как побитая собака; Он стоял, вытянувшись, как стрела , руки держа по швам (Наб.); ср.: летел как стрела .
Части бессоюзного сложного предложения, выступающие как однородные предикативные единицы, передающие перечислительные отношения, разделяются запятыми: Океан с гулом ходил за стеной черными горами, вьюга крепко свистала в отяжелевших снастях, пароход весь дрожал (Бун.); Темнело, подмораживало, в кухню подавали воду. Приходили дети, на них шикали (Паст.); С детства тянуло далекое и неведомое, всегда хотелось куда-то и на чем-нибудь уехать (Чив.); Солнце низко идет над краем горизонта, лучи его косо ложатся на воду (Пауст.); С неделю тянул ветер, теплел, отходила земля, ярко доцветала в степи поздняя лучистая зеленка (Шол.).
При перечислении, как и при однородных членах предложения, последняя часть предложения часто присоединяется союзом и . В отличие от однородных рядов словоформ, присоединяемая союзом и часть сложного предложения отделяется запятой: А на дворе выколачивали ковры, глыбами нутряного сала стояли облака над садом, и клубы щелкучей пыли, садясь на жирное небо, сами, казалось, заряжали грозою воздух (Паст.); Планктон умирает, вянут водоросли, и зима превращает моря в неизмеримые бассейны холодной воды (Пауст.).
Части бессоюзного сложного предложения могут разделяться точкой с запятой. Условием для такого разделения служит значительная степень распространенности предикативных частей, менее тесная смысловая связь их друг с другом (когда речь идет о разных субъектах или объектах); особенно правомерна точка с запятой, если внутри частей сложного предложения имеются запятые - показатели их внутреннего членения. В последнем случае точка с запятой становится единственно возможным знаком препинания, так как запятые не смогут показать разную степень расчлененности предложения в целом: В водоемах журчала и плескалась прозрачная вода; из красивых ваз, висевших в воздухе между деревьями, спускались гирляндами вниз вьющиеся растения (Купр.); Неаполь рос и приближался; музыканты, блестя медью духовых инструментов, уже столпились на палубе и вдруг оглушили всех торжествующими звуками марша (Бун.); Тапер в кино ударил по клавишам кулаками; рояль дико вскрикнул, как человек, испуганный из-за угла (Пауст.); Стояла холодная ночь; серый, сальный блеск луны, делясь на клетки, ложился по внутренней стенке оконной пади (Наб.); Тут выделялся характерной шевелюрой заведующий городскими фонтанами; тут вспыхивал червонными орденами черный мундир шефа телеграфистов; тут находился румяный, с похабным носом, начальник снабжения (Наб.); Автомат сполз с плеча; солдат поправил его и достал из нагрудного кармана другую зажигалку с изображением всадника (Крут.).
В бессоюзном сложном предложении более тесно связанные части разделяются запятой, менее тесно - точкой с запятой: За деревянным кирпичного цвета вокзалом видны тройки, громыхают бубенчики, кричат наперебой извозчики; зимний день сер и тепел (Бун.) - первые три части объединены в один логико-понятийный блок, последняя часть фиксирует переход к содержанию иного плана, перед ней ставится точка с запятой.
В примере: В траве, в кустах кизила и дикого шиповника, в виноградниках и на деревьях - повсюду заливались цикады; воздух дрожал от их звенящего, однообразного, неумолчного крика (Купр.) - последняя часть предложения отделена еще и по другой причине: необходимо избежать объединения с предыдущей частью общим членом повсюду .
Точка с запятой ставится, как правило, на месте бессоюзного соединения двух сложноподчиненных предложений (или простого и сложноподчиненного): По целым часам, пока било семь, восемь, девять, пока за окнами наступала осенняя ночь, черная, как сажа, я осматривал ее старую перчатку, или перо, которым она всегда писала, или ее маленькие ножницы; я ничего не делал и ясно сознавал, что если раньше делал что-нибудь, если пахал, косил, рубил, то потому только, что этого хотела она (Ч.); В петербургском доме была у отца большая библиотека; постепенно туда приходило кое-что и из вырского, где стены внутренней галереи, посреди которой поднималась лестница, были уставлены полками с книгами; добавочные залежи находились в одном из чуланов верхнего палубообразного этажа (Наб.).
Точка с запятой ставится на месте «крупного» членения, тем самым объединяя более тесно связанные по смыслу части в целые тематические блоки, внутри которых могут быть и части, соединенные сочинительными союзами: На нем [небе] вырисовывались три стройные фигуры далеких тополей; казалось, что они то уменьшаются, то становятся выше, а небо и пшеница, накрытая им, колеблются, поднимаясь и опускаясь (М. Г.). Внутренние комбинации знаков в подобных блоках могут быть самыми разнообразными.
В бессоюзном сложном предложении с разъяснительно-пояснительными отношениями частей ставится двоеточие.
Разъяснительный характер второй части предложения, как правило, вскрывается возможной подстановкой слов а именно : Проходит еще сколько-то времени, а тут новая неуправка: захворал дедушка, некому пахать и сеять (Пришв.); Странно: человеку под сорок, а неопределенное уменьшительное имя, вернее, прозвище, которым он был наделен в детстве, Володяка, так и сохранилось за ним (Крут.); Мы с тобой представили бы отличную рекламу для туристической конторы: ты с откровенным преклонением, а я, сдерживая завистливое восхищение, смотрим в Лондоне на дворцовую стражу (Наб.).
В бессоюзном сложном предложении могут располагаться специальные слова, предупреждающие о последующем разъяснении (слова эти помещаются в первой части предложения): Дни мои все более переливаются в память. И жизнь превращается в нечто странное, двойное : есть одна, всамделишная, и другая, призрачная, изделие памяти, и они существуют рядом (Триф.); Случилось это так: мы шли в разведку в диком лесу (Пришв.); Пусть мысль миллионы раз высказывалась, но когда она является как душевная мысль, она всегда бывает новая мысль : это своего рода личное ее возрождение (Пришв.); Можно, конечно, и трусливому зайцу набраться храбрости и не оглядываться, но тут бывает другое : ты не побоялся, не поддался обману падающих листьев, а как раз вот тут кто-то воспользовался и тебя сзади под шумок схватил в зубы (Пришв.); В нашем краю старинная примета : в двадцатый день после журавлей начинается пахота под яровое (Пришв.); У меня есть одна слабость : мне хочется возможно большее число людей приохотить к писательству (Пауст.); Только одно плохо: Аленушка засиделась в девках (Крут.).
Рекомендуется ставить двоеточие, если вторая часть бессоюзного сложного предложения указывает основание, причину того, о чем говорится в его первой части (между частями можно вставить союзы так как, потому что ): Ответить Миллер не успел: лодка вошла в буруны (Пауст.); Два дня наших солдат совсем не видать: ушли, видно, оставили (Крут.); Чебухайка не видела этого: она еле живая добралась до печки и слегла (Крут.); Это относилось ко мне, и потому, что Емельян назвал меня четырехглазой кикиморой, я заключил, что степень его раздражения против меня очень сильна: он только в моменты острой злобы и ненависти ко всему существующему позволял себе смеяться над моими очками (М. Г.); Настена извелась вся, но подгонять свекра не решалась: нельзя было показывать, что ей зачем-то нужна лодка (Расп.); Увидев его, белого как стена, Михайловна ойкнула и схватилась за сердце: она тоже подумала, что Егор потайком вернулся и его нашли (Шукш.); Черный пес Арапка, обычно сопровождавший Павла Евграфовича в путешествии, сегодня идти отказался: разморенный жарой, лежал в тени веранды и не двигался (Триф.); Обеденный стол оказался накрытым на двоих, с особым изяществом: горели настольные свечи (Наб.).
Разъяснительный характер отношений в бессоюзном сложном предложении может подчеркиваться глаголами в первой части, предупреждающими о последующем изложении какого-либо факта. Если имеются глаголы видеть, понимать, слышать, смотреть, узнать, чувствовать и др., то между частями такого предложения можно вставить союз что ; если же имеются глаголы выглянуть, оглянуться, прислушаться , т.е. глаголы, не способные присоединять изъяснение непосредственно, то можно вставить сочетания и увидел, что; и услышал, что; и почувствовал, что и др.: Иду и думаю: давно в Липягах не был! Дай зайду, мол, погляжу - изменились как. Вижу: дом больно хорош (Крут.); Вдруг вижу: бригадир машет мне рукой, подзывает (Крут.); Прихожу, вижу: новый жилец! (Крут.); Он осторожно разлепил склеившиеся веки и посмотрел вперед как лунатик: за снежной пургой в кромешной тьме пылало три огня (Пауст.); Я сразу понял: петух был где-то здесь (Пришв.); Вот не знаю, сколько я спал, слышу: опять у меня в комнате работа (Пришв.).
При глаголах, выражающих чувственное восприятие, возможна и постановка запятой - если в первой части предложения нет предупреждающей интонации: Слышу, с полей донеслась жалейка, ветер дыханье полей принес (Лис.).
Примечание 1 . В практике печати последнего времени все чаще можно встретить в перечисленных случаях, т.е. при передаче разъяснительно-пояснительных отношений между частями сложного предложения, вместо двоеточия тире. Такая тенденция достаточно ярко выражена. Вот примеры: Все стало понятным - на поляне кормилась лошадь, а где-то здесь, рядом, кто-то ночевал (Зал.); На поляне едва заметно вспыхивали и гасли клубочки неяркого света - луна отражалась в травах словно на поверхности воды (Зал.); Федерация футбола решила дисквалифицировать спортсмена - поводов было предостаточно (газ.); Она испуганно осмотрелась - никого (Расп.); А в аилах монтажников нет - там механизаторы, чабаны живут (газ.); Пока он соображал, в бане начали поднимать пол - затрещали плахи, противно завизжали проржавевшие гвозди (Шукш.); Ростовцев немного нервничал - сейчас сюда должен явиться к нему Залесский и Лукьянчик (Ард.); Ростовцев посмотрел на часы - десять пятьдесят утра (Ард.); Проснулся оттого, что хлопнула дверь. Вскинул голову - у порога стоит Марья. Держится рукой за дверную скобу, смотрит на него. Подумал - сон, улыбнулся (Шукш.).
Тенденция к вытеснению двоеточия знаком тире складывалась постепенно. Она достаточно последовательно проявляется в художественной литературе, в публицистике и связана с активизацией позиций тире как знака более емкого содержания. Вот, в частности, примеры из произведений К. Паустовского: Изредка в небе светилось голубоватое пятно - за тучами пробивалась луна, но тотчас гасла - с заунывным свистом на нее неслась темнота; Подснежники, наверное, уже прорастали в земле - их слабый травянистый запах просачивался сквозь снег; Надо было очистить портрет и снять белила - ими был закрашен лист бумаги в руке Пушкина; На молу погасили огни - теплоход ушел; А на меня не сердись - все матери обычно бывают деспотичны; Татьяна Андреевна вздрогнула от сырости - после теплой каюты на палубе было свежо; Паханов крепко держал капитана за локоть - капитан был еще слаб после ранения; Ей хотелось заплакать - лом даже через варежки леденил руки; В армию меня тоже не берут - сердце заштопанное; Даша прижимала раковины к уху и ухмылялась - она не знала, что раковины поют об Азорских островах, где они жили когда-то в теплой синей воде; Водовоз Степан пришел обледенелый и сказал, что привезти воду из проруби на Сороти нет возможности - дорогу завалило, и лошаденка тонет в снегу по брюхо; Но горевать было некогда - надо было пораньше накормить всех ужином; Девушки разогревали лыжи на примусе, смазывали их темной пахучей мазью, проверяли крепления и завидовали Вове - у него крепления были не из ремней, а из блестящих никелированных пружин; Утром в Михайловское прибыли лыжники, но Швейцер не пустил девушек к Татьяне Андреевне - она как раз в это время уснула .
Примечание 2 . Уступая свои позиции, двоеточие как знак препинания не исчезает, оно закрепляется при оформлении различных перечней, а также употребляется в новых синтаксических условиях, там, где могут наиболее проявиться его разъяснительно-пояснительные возможности, например в ряде экспрессивных номинативных построений, которые активно используются в заголовках, особенно в названиях газетных рубрик: Критика: обратная связь; Мировые проблемы: пути решения; Александр Блок: неизданное наследие; Телевидение: программа на неделю; Высшая школа: еще один взгляд на студенческое самоуправление; Поэзия: лицом к лицу с читателем .
Двоеточие устойчиво сохраняет свою значимость в сложных предложениях, в которых вторая часть, разъяснительная, представляет собой сложноподчиненное предложение. Подчинительные союзы, которые начинают вторую часть предложения, оказываются сразу после двоеточия, но фактически они связывают части разъяснительной конструкции, т.е. непосредственного отношения к первой части не имеют: Потом мне стало ясно: чтобы лучше понять людей, надо жить среди них (газ.); Наконец она поняла: если встать пораньше, то можно многое успеть (газ.).
В бессоюзном сложном предложении употребляется тире:
1) если между частями бессоюзного сложного предложения устанавливаются противительные и сопоставительные отношения: На дворе в морозном пару краснело; солнце - в доме было тепло. На дворе палил летний зной - в доме было прохладно и смешивался с прохладой мирный запах нафталина (Бун.); Это не конь строчит - сердце мое стучит (Сн.); Он просил на праздник оставить дома - не оставили (Расп.); Хотели снова назначить его председателем - нельзя (Расп.); Раз поругали, другой - не помогает (Крут.);
2) если во второй части предложения заключено указание на результат, резкую смену событий: Крайнев зажег шнуры - они вспыхнули (Е. П.); Синцов дал очередь - танкист исчез (Сим.);
3) если вторая часть предложения имеет значение следствия, вывода из того, о чем сообщается в первой части: Еще выстрел - кучер выронил вожжи и тихо сполз под колеса (Шол.); Черемуха была крупная в длинных и чистых, без листа, тяжелых гроздьях - только успевай подставляй под них руки (Расп.); Надо сказать, что наши кончановские огороды бедные, суглинистые - картошка и та не родится (Крут.); Бывало пели - дух захватывало, бралась любая высота (Ас.); Шум, смех, звон посуды - никто не заметил ухода Павла Евграфовича (Триф.); Забила она [кефаль] бухту так густо, что весло вставишь - оно торчком стоит и само идет по воде (Пауст.);
4) если в первой части предложения есть указание на время или условие совершения действия, обозначенного во второй части: Обветренное лицо горит, а закроешь глаза - вся земля так и поплывет под ногами (Бун.); Зайдешь в такую избушку - жилым духом не пахнет (Шукш.); Красивый парень. Сбрей ему сейчас бородку, надень костюмчик - учитель (Шукш.); Заболела нога - ты чувствуешь (Шукш.); Пропадет какой лист - Сережа ищет его (Пан.); Есть солнце - будут и бабочки (Наб.);
5) если во второй части предложения содержится сравнение с тем, о чем сказано в первой части: Мимо пройдет - солнцем одарит: Береза в лесу без вершины - хозяйка без мужа в дому (Н.);
6) если вторая часть предложения вступает в присоединительные отношения с первой: Я как дождь влетаю в самые узкие щелочки, расширяю их - так появляются новые строфы (Ахм.); Бывает так, что на горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесет их жалобно-восторженный крик, а через минуту, с какой жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука - так точно люди с их лицами и речами мелькают в жизни и утопают в нашем прошлом (Ч.); А Никитич может рассуждать таким манером хоть всю ночь - только развесь уши (Шукш.); Там было уже человек пятнадцать мужиков и парней - все на лошадях и с ружьями (Шукш.); Иногда ночью сверху слышишь дикие вопли - это значит на крыше появился соперник кота (газ.);
7) если вторая часть предложения имеет объектное значение: Он знал - я с детства вижу камень. Камень да ржавчину невыкрашенных крыш (Сн.); Знаю - ах, чудес не будет (Сн.); Я встретила взгляд твой - тревога в нем стыла (Сн.); Поедет он смолоду, помнится, в город, глядишь - уж летит, да с каким полушалком (Сн.); А его [скот] наш отец, Василий Андреевич, в тыл, в Пензу погнал. Боялась мать - выдадут. Но бабешки не проговорились (Крут.); А помню - в сугробах тонули дворы (Сн.). Значения эти близки к разъяснительным.
5. В бессоюзном сложном предложении запятая и тире как единый знак встречается все реже и реже, хотя в недалеком прошлом знак был достаточно активен: Стихал весь дом, - даже барыня набивала девками свою комнату и разговаривала шепотом (Бун.); Народу много, - все люди загорелые, с обветренными лицами, в поддевках и длинных сапогах (Бун.); Даже вода взволновалась, - вот до чего взыгрались лягушки (Пришв.); В саду, в горах листвы сверкали белые и небольшие лампочки, - было похоже на иллюминацию (Пауст.); Широкий подъезд показался мне совершенно пуст, - это показалось мне странным (Кав.); Егор проверил взведенный курок, - отступать некуда, надо стрелять (Шукш.); Шел разговор о горестной судьбе Андрея, - ему всю жизнь не везло (Пауст.); В море далеко не сунешься, а в бухте рыбы нет и нет, - чистое наказание! (Пауст.). Этот знак не связан с передачей какого-либо особенного значения, хотя, как правило, употребляется при значении присоединения во второй части предложения. Запятая и тире как единый знак может оказаться в позиции запятой, многоточия и тире, для которых достаточно четко определены условия применения и которые имеют более дифференцированные значения.
Примечание 1 . Тире окончательно закрепилось в бессоюзном сложном предложении с разноструктурными частями, особенно если вторая часть - номинативное предложение: Дверь распахнулась - твердый подбородок в суточной щетине, насупленный лоб, но выражение длинного, помятого сном лица брюзгливо-кислое и голос сварливый, нерешительный (Тендр.); Аристотель уставился на него - пыльная борода, хмурый лоб, мятые веки, под ними беспокойные глаза (Тендр.);
Примечание 2 . Активность знака тире объясняется его функциональными качествами: тире не только показатель смысловых отношений между частями предложения, но и резкий разграничитель. Важным оказывается именно последнее, так как взаимоотношения частей в бессоюзном сложном предложении часто бывают неопределенными, как бы стертыми: Все схлынули, остался один - невысок, худощав, на скуластом лице в подстриженной бороде прячется насмешливая улыбочка (Тендр.); Толпу да, похоже, и Садока озадачивает спокойствие гостя - стоит в пустоте, маленький, нелепый, в тяжело обвисшей одежде, беззащитно жалкий (Тендр.); Вечером прекратился ток. Мы попали в ловушку - трамвай не ходил (Пауст.).
Примечание . Запятую и тире как единый знак препинания не следует смешивать с сочетанием этих знаков, когда тире разграничивает части бессоюзного сложного предложения, а запятая отделяет впереди стоящую обособленную конструкцию или придаточную часть предложения: Не прошло и трех часов с восхода солнца, а уж казалось, что близок полдень, - так жарко, светло было всюду и так многолюдно возле лавок в конце улицы (Бун.); Крупнолицый парень, моторист баркаса, равнодушным взором поглядывал в пасмурное небо, включил мотор, и мгновенно все успокоилось, затихло в воде, плотно оцепленной лодками, - ни всплеска, ни шума, ни сверкания (Бонд.).
В сложных синтаксических конструкциях, т.е. в сложных предложениях с разнотипной синтаксической связью (с сочинением и подчинением; с сочинением и бессоюзной связью; с подчинением и бессоюзной связью; с сочинением, подчинением и бессоюзной связью), знаки препинания ставятся на общих основаниях: учитывается вид союзов, смысловые взаимоотношения частей предложения, порядок их расположения: На самых молодых березках зеленеют и ярко сияют ароматной смолой почки, но лес еще не одет, и на этот еще голый лес в нынешнем году прилетела кукушка: кукушка на голый лес - считается нехорошо (Пришв.); Ведь вот, думаю: сколько веков-то прошло, сколько всяких событий случилось, а колодцы - им хоть бы что! (Крут.); В такси по дороге из аэропорта Крымов чувствовал недомогание, испарина выступила на висках, было душно, жесткий воротничок прилипал к потной шее, и он несколько раз опускал стекло с ожиданием облегчения, откидывался на заднем сиденье - тогда летний сквозняк, пропитанный теплыми выхлопными газами, обдувал его влажное лицо (Бонд.); Поэма оказалась вместительнее, чем я думала вначале. Она незаметно приняла в себя события и чувства разных временных слоев, и теперь, когда я, наконец, избавилась от нее, - я вижу ее совершенно единой и цельной (Ахм.); Когда называют Питер столицей, я не возражаю, потому что это подтягивает город - он как бы становится чище и лучше. Хотя по существу Питер не столица. Как не столица Венеция (Лих.).
Сложные синтаксические конструкции могут распадаться на крупные логико-смысловые блоки, которые сами по себе являются сложными предложениями, или один из блоков - сложным предложением. На стыке этих блоков ставятся знаки препинания, указывающие на взаимоотношения блоков, а внутри блоков знаки передают внутренние смыслы: Кусты, деревья, даже пни мне тут так хорошо знакомы, что дикая вырубка мне стала как сад: каждый куст, каждую сосенку, елочку обласкал, и они все стали моими, и это все равно что я их посадил, это мой собственный сад (Пришв.) - на стыке блоков - двоеточие; Вчера вальдшнеп воткнул нос в листву, чтобы достать из-под нее червяка; в это время мы подошли, и он вынужден был взлететь, не сбросив с клюва надетый слой листвы старой осины (Пришв.) - на стыке блоков - точка с запятой; Написанная мысль меньше давит, хотя иная - как раковая опухоль: выразишь, вырежешь, и опять нарастает хуже прежнего (Наб.) - на стыке блоков - двоеточие.
Точка с запятой может оказаться и внутренним знаком, если на стыке блоков ставятся двоеточие или тире: Потом стрельба перемежилась, и мир открылся Аксинье в его сокровенном звучании: трепетно шелестели под ветром зеленые с белым подбоем листья ясеней и литые, в узорной резьбе, дубовые листья; из зарослей молодого осинника плыл слитный гул; далеко-далеко, невнятно и грустно считала кому-то непрожитые годы кукушка; настойчиво спрашивал летевший над озерцом хохлатый чибис: «Чьи вы, чьи вы?»; какая-то крохотная серенькая птаха в двух шагах от Аксиньи пила воду из дорожной колеи, запрокидывая голову и сладко прижмурив глазок; жужжали бархатисто-пыльные шмели; на венчиках луговых цветов покачивались смуглые дикие пчелы (Шол.); Тихое зеркало омута, которое разбиваешь вдребезги, прыгнув вниз головой с травянистого ласкового бережка; хрустальная влага, которая струится вдоль тела, омывая и охлаждая каждую клеточку кожи; рыбий всплеск на вечерней заре; туманы, расползающиеся от реки на прибрежные луга; пряные запахи в зарослях крапивы, таволги и мяты, когда устроишься в укромном уголке, - и уж дрогнул и пошел вкось под широкий глянцевый лист красный с беленьким поплавок (Сол.).
По условиям контекста может оказаться внутренним знаком и двоеточие: Кое-где сделаны мостики для перехода. Но жидкие горбыли брошены наспех; перилец на мосточках нет, и старухи, прежде чем наступить на них, подолгу крестятся: не дай бог, оступишься - угодишь в преисподнюю (Крут.) - на стыке блоков - точка с запятой.
3. В сложных синтаксических конструкциях употребление знаков препинания регулируется степенью их значимости, мерой их разделяющей «силы». Например, если на стыке двучленных предложений достаточно запятой, то в сложных синтаксических конструкциях при наличии внутренних знаков используется точка с запятой: Утка гуляет ночью, а перед зарей, до мороза, спешит к гнезду; если можно уйти, то прикрывает чем-нибудь яйца (Пришв.). Точка с запятой ставится и тогда, когда во внутренних частях конструкции, между частями сложного предложения, имеются тире: Кое-где на темной воде отражались звезды; они дрожали и расплывались - и только по этому можно было догадаться, что река текла быстро (Ч.); Направо и налево поля молодой ржи и гречихи, с прыгающими грачами; взглянешь вперед - видишь пыль и затылки, оглянешься назад - видишь ту же пыль и лица... Впереди всех шагают четыре человека с шашками - это авангард (Ч.).
